|
"СКАЗКИ О СИЛЕ" - Страница 3 - Форум
|
"СКАЗКИ О СИЛЕ"
| |
| Fagot | Дата: Понедельник, 30.04.2012, 19:43 | Сообщение # 101 |
 Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| 8. ВО ВРЕМЕНИ НАГВАЛЯ
Мы не сказали больше не слова. Через несколько часов молчания я заснул.
Я взглянул на свои часы. Было около шести утра. Дон Хуан осмотрел могучую массу тяжелых белых облаков над восточным горизонтом и заключил, что день будет сумрачным. Дон Хенаро понюхал воздух и добавил, что он будет также жарким и безветренным.
— Мы далеко пойдем? — спросил я.
— Вон к тем эвкалиптам, — ответил дон Хенаро, указывая на то, что казалось рощей деревьев примерно на расстоянии мили.
Когда мы достигли деревьев, я сообразил, что это была не роща. Эвкалипты были посажены прямыми линиями, чтобы отметить границы полей, засаженных различными культурами. Мы прошли по краю кукурузного поля вдоль линии огромных деревьев, тонких и прямых, около тридцати метров высотой, и пришли к пустому полю. Я подумал, что урожай должно быть собран. Там были только сухие стебли и листья каких-то растений, которых я не узнал. Я нагнулся, чтобы поднять листик, но дон Хенаро остановил меня. Он удержал мою руку с огромной силой. Я взвился от боли и заметил тогда, что он только слегка коснулся пальцем моей руки.
Он определенно сознавал, что он сделал и что я испытал. Он быстро поднял пальцы, а затем опять слегка коснулся ими моей руки. Он повторил это еще раз и рассмеялся как довольный ребенок, видя, как я гримасничаю. Затем он повернулся ко мне в профиль. Его горбатый нос делал его похожим на птицу. Птицу со странными длинными белыми зубами.
Тихим голосом дон Хуан сказал, чтобы я ничего не трогал. Я спросил его, не знает ли он, какие посевы выращивались здесь. Казалось, он собирался мне ответить, но дон Хенаро вмешался и сказал, что это было поле червей.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Понедельник, 30.04.2012, 19:45 | Сообщение # 102 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| — сегодня Хенаро держит бразды правления. Только он может сказать что есть что. Поэтому делай все в точности, как он говорит.
Мысль, что дон Хенаро держит бразды правления наполнила меня ужасом. Я повернулся к дону Хуану, чтобы сказать ему об этом, но прежде чем я успел произнести свои слова, дон Хенаро издал длинный поразительный крик. Крик настолько громкий и пугающий, что я упал на спину, и у меня судорогой свело шею, и мои волосы взлетели вверх, как будто бы их вздуло ветром. Я испытал момент полной бессвязности и остался бы приклеенным к месту, если бы не дон Хуан, который с невероятной скоростью и контролем перевернул мое тело таким образом, чтобы мои глаза стали свидетелем невообразимого поступка. Дон Хенаро стоял горизонтально примерно в тридцати метрах над землей на стволе эвкалипта, который находился примерно в сто метрах от нас. То-есть он стоял, расставив ноги примерно на метр перпендикулярно к дереву. Казалось, у него были крючки на подошвах и при помощи их он смог обмануть гравитацию. Руки его были сложены на груди, а спина повернута ко мне.
Я смотрел на него. Я не хотел моргать из страха потерять его из виду. Я сделал быстрый подсчет и заключил, что если я смогу удержать его в поле своего зрения, то я смогу заметить намек, движение, жест или что-либо еще, что поможет мне понять происходящее.
Я ощутил голову дона Хуана около своего правого уха и услышал его шепот о том, что любая попытка найти объяснение, бесполезна и идиотична. Я услышал как он повторяет: «втяни свой живот, глубже, глубже».
Это была техника, которой он меня обучил несколькими годами ранее, чтобы ею пользоваться в минуты большой опасности, страха или стресса. Она состояла из того, чтобы толкнуть диафрагму вниз, делая четыре резких вдоха воздуха через рот, за которыми следовали четыре вдоха и выдоха через нос. Он объяснил, что короткие вдохи воздуха должны ощущаться как толчки в средней части живота и что плотное удерживание сцепленных рук на пупке давало силу брюшному прессу и помогало контролировать короткие и глубокие вдохи. Глубокие вдохи должны были удерживаться в течение счета до восьми в то время, как диафрагма нажималась вниз. Выдохи делались дважды через нос и дважды через рот, медленно и быстро в зависимости от предпочтения.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Понедельник, 30.04.2012, 19:47 | Сообщение # 103 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| услышал, как он говорит: «моргай, моргай».
На секунду я чувствовал, что сопротивляюсь. Дон Хуан скомандовал мне вновь. Я был убежден, что все это дело было как-то связано со мной как со зрителем, и если я, как единственный свидетель поступка дона Хенаро, перестану на него смотреть, то он упадет на землю или может быть вся сцена исчезнет.
После мучительно длинного периода неподвижности дон Хенаро повернулся на пятках на сорок пять градусов вправо и пошел по стволу. Его тело дрожало. Я видел, как он делал один маленький шаг за другим до тех пор, пока не сделал восемь. Он даже обогнул ветку. Затем с руками, все еще скрещенными на груди, он сел на ствол спиной ко мне. Его ноги болтались, как если бы он сидел на стуле, как если бы гравитация не имела на него никакого действия. Затем он как бы прошелся на заду немножко вниз. Он достиг ветки, которая была параллельна его телу и облокотился на нее своей левой рукой и головой на несколько секунд. Видимо он облокачивался не столько для поддержки, сколько для драматического эффекта. Затем он продолжил движение на заду, переместившись со ствола на ветку, пока не изменил своего положения и не оказался сидящим на ней в нормальном положении, как можно сидеть на ветке.
Дон Хуан хихикал. У меня был ужасный вкус во рту. Я хотел повернуться и посмотреть на дона Хуана, который был слегка позади меня справа, но я не смел пропустить какого-либо из действий дона Хенаро. Некоторое время он болтал ногами, затем скрестил их и слега покачал. А затем он скользнул вперед опять на ствол. Дон Хуан мягко взял мою голову обеими руками и согнул мне шею налево, пока линия моего зрения не стала параллельно дереву, а не перпендикулярно ему. Когда я смотрел на дона Хенаро с этого угла, он уже казалось не нарушал гравитации. Он просто сидел на стволе дерева. Я заметил тогда, что если я смотрю пристально и не моргаю, то задний фон становится смутным и размытым, а ясность тела дона Хенаро становится более интенсивной. Его форма стала доминантной, как если бы ничего больше не существовало.
Дон Хенаро быстро скользнул назад на ветку. Он сел, болтая ногами, как гимнаст на трапеции. Смотреть на него из измененной перспективы давало возможность видеть оба положения, особенно его сидение на стволе дерева одинаково возможным.
Дон Хуан перемещал мою голову направо до тех пор, пока она не легла на мое плечо. Поза дона Хенаро, казалось, совершенно нормальна, но когда он передвинулся на ствол опять, я не смог сделать необходимого уточнения в восприятии и увидел его как бы перевернутым вверх ногами с головой повернутой к земле.
Дон Хенаро двигался взад-вперед несколько раз, и дон Хуан смещал мою голову с боку на бок каждый раз, как дон Хенаро перемещался. Результатом их манипуляций было то, что я полностью потерял чувство нормальной перспективы, а без него действия дона Хенаро были не такими пугающими.
Дон Хенаро оставался на ветке долгое время. Дон Хуан выпрямил мою шею и прошептал, что дон Хенаро сейчас спустится. Я услышал повелительный тон в его шепоте. «Поджимай глубже, глубже».
Я был занят быстрым выдохом, когда тело дона Хенаро, казалось, было отпущено какого-то рода тягой. Оно засветилось, стало неясным, качнулось назад и повисло на коленях на секунду. Его ноги, казалось, были такими восковыми, что не могли остаться согнутыми и он упал на землю.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Понедельник, 30.04.2012, 19:48 | Сообщение # 104 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| Дон Хуан и дон Хенаро глупо смеялись. Дон Хуан закатал свои штаны и подошел ко мне поближе. Он посмотрел мне в глаза и, сказав, что я еще не готов, слегка толкнул меня обратно в воду. Мое тело не оказало никакого сопротивления. Я не хотел окунаться снова, но не было никакого способа передать мое желание моим мышцам, и я упал, откинувшись назад. Холод был даже еще более интенсивным. Я быстро вскочил и вылетел на противоположный берег по ошибке. Дон Хуан и дон Хенаро улюлюкали и свистели, и бросали камни в кусты передо мной, как если бы они загоняли бычка, отбившегося от стада. Я пересек речку обратно и уселся на камень рядом с ними. Дон Хенаро вручил мне мою одежду с меня текла вода, и я не хотел одеваться прямо сразу. Дон Хуан повернулся к дону Хенаро и громким голосом сказал: «бога ради, дай человеку полотенце!». Мне понадобилась пара секунд, чтобы понять абсурдность этого.
Я чувствовал себя очень хорошо. Фактически я был так счастлив, что не хотел даже разговаривать. У меня однако была уверенность, что если я выкажу свою эйфорию, то они окунут меня в воду опять.
Дон Хенаро следил за мной. В его глазах был блеск, как у дикого животного. Они пронизывали меня насквозь
— Прекрасно, — сказал дон Хуан внезапно. — теперь ты собран. Но под эвкалиптами ты индульгировал как сукин сын.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Понедельник, 30.04.2012, 19:53 | Сообщение # 105 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| — Когда имеешь дело с нагвалем, никогда не следует смотреть на него прямо, — сказал он. — ты смотрел на него пристально этим утром, и поэтому из тебя ушли все соки. Единственный способ, как можно смотреть на нагваль, так это как если бы он был обычным явлением. Следует моргать, чтобы прервать пристальный взгляд. Наши глаза — это глаза тоналя, или пожалуй, более точным будет сказать, что наши глаза были выдрессированы тоналем. Поэтому тональ считает их своими. Одним из источников твоего замешательства и неудобства является то, что твой тональ не отступается от твоих глаз. В тот день, когда он это сделает, твой нагваль выиграет великую битву. Твоей помехой или лучше сказать помехой каждого, является стремление подстроить мир согласно правилам тоналя. Поэтому каждый раз, когда мы сталкиваемся с нагвалем, мы сходим с дороги, чтобы сделать наши глаза застывшими и бескомпромиссными. Я должен взывать к той части твоего тоналя, которая понимает эту дилемму, и ты должен сделать усилие, чтобы освободить свои глаза. Тут нужно убедить тональ, что есть и другие миры, которые могут проходить перед теми же самыми окнами. Нагваль показал тебе это сегодня утром. Поэтому отпусти свои глаза на свободу. Пусть они будут настоящими окнами. Глаза могут быть окнами, чтобы заглядывать в хаос или заглядывать в эту бесконечность.
Дон Хуан сделал метущее движение левой рукой, показывая на все окружающее. В его глазах был блеск, и его улыбка была одновременно и пугающей и обезоруживающей.
— Как я могу это сделать? — спросил я.
— Я говорю, что это очень простое дело. Может быть я говорю, что это просто, потому что я уже так долго делал это. Все, что тебе следует делать, так это расставить свое намерение в духе таможни. Когда ты находишься в мире тоналя, ты должен быть тоже неуязвимым. Никакого времени для разумной муры. Для воина намерение это ворота между этими двумя. Они полностью закрываются позади него, когда он проходит туда или сюда.
Что нужно делать, когда обращаешься лицом к нагвалю, так это время от времени смещать линию глаз, чтобы разорвать очарование нагваля. Сегодня утром я заметил, что ты был исключительно уязвимым, и я изменил положение твоей головы. Если ты находишься в подобных вещах, то ты должен быть способен смещать ее сам. Смещение должно делаться, однако, только как облегчение, а не как еще один способ ограждать себя, чтобы охранить порядок тоналя. Я бы дал честное слово, что ты спасаешь его от уничтожения. Этот страх плохо обоснован.
Больше нет ничего, что я мог бы тебе сказать, за исключением того, что ты должен следить за каждым движением, которое делает дон Хенаро, не опустошая себя. Сейчас ты испытываешь загружен ли твой тональ несущественными деталями. Если на твоем острове слишком много ненужных вещей, ты не сможешь выстоять встречу с нагвалем.
— Что со мной случится тогда?
— ты можешь умереть. Никто не способен выжить в намеренной встрече с нагвалем без долгой тренировки. Требуются годы, чтобы подготовить тональ к этой встрече. Обычно, если средний человек сталкивается лицом к лицу с нагвалем, то шок бывает столь большим, что он умирает. Цель тренировки воина состоит в таком случае не в том, чтобы обучать его колдовать или очаровывать, а чтобы подготовить его тональ к тому, чтобы он не отключался на ерунду. Труднейшее достижение. Воин должен быть обучен быть неуязвимым и полностью пустым, прежде чем он сможет воспринять встречу с нагвалем.
В твоем случае, например, тебе следует перестать рассчитывать. То, что ты делал этим утром, было абсурдным. Ты называешь это объяснением. Я называю это бесплодной и назойливой настойчивостью тоналя иметь все под своим контролем.
— Что делает человека готовым для того, чтобы сила предоставила ему учителя?
— Никто не знает этого. Мы только люди. Некоторые из нас — люди, которые научились видеть и использовать нагваль, но ничто из того, что мы смогли достичь в нашей жизни, не может раскрыть нам планов силы. Поэтому не у каждого ученика есть бенефактор. Сила решает это.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Вторник, 10.07.2012, 21:40 | Сообщение # 106 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| — Внезапный испуг всегда сжимает тональ, — сказал он, как комментарий к моему описанию того, что я ощутил, когда завопил дон Хенаро. — проблема здесь в том, чтобы не позволить тоналю сжаться совсем в ничто. Серьезным вопросом для воина бывает знать в точности, когда позволить своему тоналю сжаться, а когда остановить его. Это великое искусство. Воин должен бороться, как демон, чтобы сжать свой тональ. И однако же, в тот самый момент, когда его тональ сжимается, воин должен перевернуть всю эту битву, чтобы немедленно остановить это сжатие.
— Но, делая это, разве он не возвращается назад к тому, чем он уже был? — спросил я.
— Нет, после того, как тональ сжимается, воин закрывает ворота с другой стороны. До тех пор, пока его тональ находится не под угрозой и его глаза настроены только на мир тоналя, воин с безопасной стороны ограды. Он на знакомой земле и знает все законы. Но когда его тональ сжимается — он на ветреной стороне, и это отверстие должно быть закрыто накрепко немедленно, иначе он будет унесен прочь. И это не просто способ разговаривать. За воротами глаз тоналя бушует ветер, я имею в виду реальный ветер. Это не метафора. Ветер, который может унести твою жизнь. Фактически, это тот самый ветер, который несет все живые существа на этой земле. Несколько лет назад я познакомил тебя с этим ветром, однако ты воспринял это как шутку.
Он обращался к тому времени, когда он взял меня в горы и объяснил мне некоторые особенности ветра. Однако я никогда не думал, что это была шутка.
— Не имеет значения, воспринял ты это всерьез или нет, — сказал он, выслушав мои протесты. — как закон, тональ должен защищать себя любой ценой каждый раз, когда ему угрожают. Поэтому в действительности не имеет никакого значения, как тональ реагирует для того, чтобы выполнить свою защиту. Единственно важным моментом является то, что тональ воина должен быть знаком с другими возможными выборами. В этом случае учитель направляет свои усилия на полный вес этих возможностей. Именно вес этих новых возможностей помогает сжать тональ. Точно таким же образом этот же самый вес помогает остановить тональ, чтобы он не сжался совсем в ничто.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Вторник, 10.07.2012, 21:42 | Сообщение # 107 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| — Нагваль может выполнять необычайные вещи, — сказал он — вещи, которые могут казаться невозможными. Вещи, которые немыслимы для тоналя. Но необычной вещью является то, что сам выполняющий не может знать, как эти вещи происходят. Иными словами, Хенаро не знает, как он делает все это. И он только знает, что он делает их. Секрет мага в том, что он знает, как добраться до нагваля, но когда он туда попадает, то его догадки относительно того, что там происходит, так же хороши, как твои собственные.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Я не хотел на него давить дальше. Некоторое время мы молчали, а затем он начал говорить опять.
— Можно сказать, что воин выучивается настраивать свою волю. И хочет направлять ее с точностью иголки. Фокусировать ее, где он захочет, как если бы его воля, которая выходит из средней части его тела, была одной единственной светящейся нитью. Нитью, которую он может направить в любое вообразимое место. Эта нить — дорога к нагвалю. Или же я могу сказать также, что воин тонет в нагваль через эту нить.
Как только он утонул, выражение нагваля — дело его личного темперамента. Если воин забавен, его нагваль забавен. Если воин мрачен, его нагваль мрачен, если воин зол, его нагваль зол.
Хенаро всегда смешит меня до упаду, потому что он — один из самых приятных существ. Я никогда не знаю, с чем он приходит. Для меня это — абсолютная сущность магии. Хенаро такой подвижный воин, что малейшее фокусирование его воли заставляет его нагваль действовать невероятными способами.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Вторник, 10.07.2012, 21:44 | Сообщение # 108 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| — Ты хочешь сказать, дон Хуан, что подобно тому времени, когда ты толкнул меня, и я оказался на базаре, тебя со мной не было?
— Было что-то вроде этого. Когда встречаешься с нагвалем лицом к лицу, ты всегда вынужден быть один. Я был поблизости только чтобы защищать твой тональ. Это моя обязанность.
Дон Хуан сказал, что мой тональ чуть не разлетелся на куски, когда дон Хенаро спустился с дерева. И не потому, что в нагвале было какое-то внутреннее качество опасности, а потому, что мой тональ индульгировал в своем замешательстве. Он сказал, что одна из задач тренировки воина состоит в том, чтобы удалить замешательство тоналя до тех пор, пока воин не станет настолько текучим, что он сможет принять все, не принимая ничего.
Когда я описал прыжок дона Хенаро на дерево и его прыжок с него, дон Хуан сказал, что вопль воина является одним из наиболее важных моментов магии, и что дон Хенаро был способен фокусировать свой вопль, используя его как двигатель.
— Ты прав, — сказал он. — Хенаро взлетел, будучи притянут частично своим воплем и частично деревом. Это было настоящим видением с твоей стороны. Это было настоящей картиной нагваля. Воля Хенаро была сфокусирована на этом вопле, и его личное прикосновение заставило дерево притянуть нагваль. Линии были протянуты туда и сюда — от Хенаро к дереву и от дерева к Хенаро.
Что ты должен увидеть, когда Хенаро прыгнул с дерева, так это то, что он был сфокусирован на месте перед тобой, а потом дерево толкнуло его. Но это только казалось толчком. В сущности, это было более похоже на освобождение от дерева. Дерево отпустило нагваль, и нагваль вернулся обратно в мир тоналя на то место, на котором он сфокусировался.
Во второй раз, когда дон Хенаро опустился с дерева, твой тональ не был так ошеломлен. Ты не индульгировал столь усердно, и поэтому из тебя не были выжаты соки, как это было в первый раз.
Около четырех часов дня дон Хуан прекратил наш разговор.
— Мы идем назад к эвкалиптам, — сказал он. — нагваль ждет нас там.
— Не рискуем ли мы, что нас увидят люди? — спросил я.
— Нет, нагваль будет держать все взвешенным, — сказал он.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Четверг, 12.07.2012, 19:53 | Сообщение # 109 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| 9. ШЕПОТ НАГВАЛЯ
Дон Хуан заговорил со мной спокойным тоном. Он сказал, что сумерки — мой лучший час. Он взглянул на небо. Должно быть, уже было больше шести. Я слышал далекие крики гусей и, может быть, индюков. Но на поле, где росли эвкалипты, не было никакого шума. Очень долгое время не слышно было посвиста птиц или звука крупных насекомых. День был сумрачный, и я не мог определить положение солнца.
Тела дона Хуана и дона Хенаро оставались в совершенной неподвижности, насколько я мог судить, за исключением тех нескольких секунд, когда они меняли позу, чтобы отдохнуть.
После того, как мы с доном Хуаном скользнули на землю, дон Хенаро сделал внезапное движение. Он поднял ступни и сел на пне на корточки. Затем он повернулся на 45 градусов, и я смог видеть его левый профиль. Я посмотрел на дона Хуана в поисках объяснения. Он дернул подбородком. Это была команда смотреть на дона Хенаро.
Ужаснейшее возбуждение начало охватывать меня. Я не мог себя сдержать. Мои кишки судорожно двигались. Я абсолютно точно мог чувствовать, что ощущал Паблито, когда он увидел сомбреро дона Хуана. Я испытал такое кишечное расстройство, что вынужден был вскочить и помчаться в кусты. Я слышал, как они взвыли от смеха.
Я не смел вернуться туда, где они находились. Некоторое время я колебался, размышляя о том, что очарование должно было быть разорвано моей внезапной выходкой. Однако мне не пришлось размышлять слишком долго. Дон Хуан и дон Хенаро пришли туда, где я находился. Они зажали меня с боков, и мы пошли на другое место в поле. Мы остановились в самом центре, и я узнал то место, на котором мы были утром.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Четверг, 12.07.2012, 19:55 | Сообщение # 110 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| Дон Хуан заговорил со мной. Он сказал, что я должен быть текучим и молчаливым и должен прекратить свой внутренний диалог. Я слушал внимательно. Дон Хенаро, должно быть, осознавал, что мое внимание было приковано к наставлениям дона Хуана, и он воспользовался этим моментом, чтобы сделать то, что он делал утром. Он опять издал свой с ума сводящий вопль. Он застал меня врасплох, но не неподготовленным. Я почти немедленно восстановил свое равновесие дыханием. Потрясение было ужасающим, однако оно не имело на меня того длительного эффекта, и я смог проследить за движениями дона Хенаро глазами. Я видел, как он прыгнул на нижнюю ветку дерева. Я проследил за его прыжком на расстояние двадцати пяти-тридцати метров и испытал странное зрительное расстройство. Не то, чтобы он прыгнул посредством пружинящего действия своих мышц. Он скорее скользнул по воздуху, частично катапультированный своим ужасным криком и притянутый какими-то смутными линиями, эманированными из дерева. Казалось, дерево втянуло его своими линиями.
Дон Хенаро оставался на нижней ветке какую-то секунду. Он был повернут ко мне левым профилем. Затем он стал выполнять серию странных движений. Его голова болталась, тело дрожало. Несколько раз он засовывал голову между колен. Чем больше он двигался и елозил, тем труднее мне было фокусировать глаза на его теле. Он, казалось, растворялся, я мигнул в отчаянии, а затем сместил свою линию зрения, поворачивая голову направо и налево, как научил меня дон Хуан. Из левой перспективы я увидел тело дона Хенаро так, как я никогда его не видел. Казалось, он, переодевшись, переменил свою внешность. На нем был меховой костюм. Окраска меха была как у сиамской кошки: светло-дымчато-коричневая со слегка темно-шоколадно — -коричневым на ногах и спине. У него был длинный толстый хвост. Костюм дона Хенаро делал его похожим на мохнатого коричневого длинноногого крокодила. Я не мог различить его головы и очертаний лица.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Четверг, 12.07.2012, 19:56 | Сообщение # 111 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| Дон Хуан помог мне сесть, а затем я увидел дона Хенаро, который шел к нам с безразличным видом. Он игриво улыбнулся и спросил меня, как мне понравились его полеты. Я попытался что-нибудь сказать, но был бессловесен.
Дон Хенаро обменялся странным взглядом с доном Хуаном и опять сел на корточки. Он наклонился и зашептал мне что-то в левое ухо. Я слышал, как он говорит мне: «почему ты не пойдешь полетать со мной?» Он повторил это пять или шесть раз. Дон Хуан подошел ко мне и зашептал в мое правое ухо: «не разговаривай, просто следуй за Хенаро».
Дон Хенаро заставил меня сесть на корточки и зашептал мне опять. Я слышал его с кристально ясной точностью. Он повторял свои слова раз десять. Он сказал: «доверься нагвалю. Нагваль возьмет тебя».
Затем дон Хуан зашептал мне на правое ухо другую фразу. Он сказал: «перемени свои чувства».
Я мог слышать, как оба они говорят мне сразу, но я мог слышать их также и индивидуально. Каждое из заявлений дона Хенаро имело отношение к общему контексту скольжения по воздуху. Фразы, которые он повторил десятки раз, казалось, были фразами, выгравированными в моей памяти. Слова дона Хуана, с другой стороны, имели отношение к особым командам бесчисленное количество раз. Эффект такого двойного нашептывания был совершенно необычным. Казалось, звук их индивидуальных слов расщеплял меня пополам. В конце концов бездна между двумя моими глазами стала настолько велика, что я потерял чувство единства. Было что-то, что являлось несомненно мною, но оно не было твердым. Оно было скорее светящимся туманом, темно-желтой дымкой, которая имела ощущения.
Дон Хуан сказал мне, что он собирается склеить меня для летания. Ощущение, которое я тогда имел, было похоже но то, что слова эти, как щипцы, скручивали и скрепляли мои «ощущения».
Слова дона Хенаро были приглашением последовать за ним. Я чувствовал, что хотел, но не мог. Расщепление было настолько большим, что я был лишен всех возможностей. Затем я услышал то же самое короткое заявление, бесконечно повторяемое или обоими: «взгляни на эту прекрасную летающую форму. Прыгай, прыгай! Твои ноги достигнут вершин деревьев, эвкалипты похожи на зеленые точки. Черви — это свет».
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Четверг, 12.07.2012, 19:57 | Сообщение # 112 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| После этого мое восприятие стало смутным. В нем или не было точности, или же восприятий было слишком много, и я не мог их рассортировать. Следующим набором различимых восприятий была серия звуков, которая имела место в конце длинного трубовидного образования. Трубой был я сам, а звуками были слова дона Хенаро и дона Хуана, которые опять говорили мне в уши. Чем более они говорили, тем короче становилась труба, пока звуки не оказались в тех границах, которые я понимал. Иначе говоря, звуки слов дона Хуана и дона Хенаро достигли моего нормального спектра восприятий. Сначала звуки осознавались как шумы, затем как слова, которые выкрикивают, и, наконец, как слова, которые мне шепчут на уши.
Затем я заметил предметы знакомого мира. Очевидно я лежал лицом вниз. Я мог различить комочки почвы, маленькие камешки и сухие листья, а затем я осознал поле с эвкалиптами.
Дон Хуан и дон Хенаро стояли рядом со мной. Было еще светло. Я чувствовал что мне нужно забраться в воду, чтобы стать самим собой. Я дошел до реки, разделся и оставался в холодной воде достаточно долго, чтобы восстановить равновесие в своих ощущениях.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Четверг, 12.07.2012, 20:03 | Сообщение # 113 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| — Должен предупредить тебя, — сказал мне дон Хуан, — ты должен развить совершеннейшую бдительность, чтобы быть уверенным, когда человек это нагваль, а когда человек это просто человек. Ты можешь умереть, если придешь в прямой физический контакт с нагвалем.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Дон Хуан сказал, что иметь бенефактора это очень трудное дело. Он использовал как пример случай своего собственного ученика элихио, который был с ним много лет. Он сказал, что элихио не смог найти бенефактора. Я спросил, найдет ли элихио когда-нибудь, и он ответил, что нет возможности предсказывать повороты силы. Он заметил мне, что однажды, несколькими годами ранее, мы встретились с группой молодых индейцев, бродящих по пустыне северной Мексики. Он сказал, что видел, что никто из них не имел бенефактора, и что общая обстановка и настроение момента были совершенно правильными для того, чтобы протянуть им руку и показать им нагваль. Он говорил об одной ночи, когда четверо юношей сидели у огня в то время, как дон Хуан, по моему мнению, показал интересное представление, в котором он явно виделся каждому из нас в различной одежде.
— Эти парни знали очень много, — сказал он. — ты был единственным новичком среди них.
— Что случилось с ними потом? — спросил я.
— Некоторые из них нашли бенефактора, — ответил он.
После того, как мы закончили еду, дон Хуан сел рядом со мной и заглянул через мое плечо в блокнот. Я заметил, что мне пожалуй потребуются годы, чтобы рассортировать все то, что произошло со мной в течение этого дня. Я знал, что был захлестнут восприятиями, которые я даже не могу надеяться понять.
— Если ты не можешь понять, то ты в прекрасной форме, — сказал он. — это когда ты понимаешь, ты находишься в каше. Конечно, это точка зрения мага. С точки зрения среднего человека, если ты не можешь понять, то ты идешь ко дну. В твоем случае я сказал бы, что средний человек подумал бы, что ты распался или что ты начинаешь распадаться.
Я засмеялся его выбору слов. Я знал, что он бросает концепцию распада мне назад. Когда-то я упоминал ее в связи с моими страхами. Я заверил его, что на этот раз я не собираюсь ничего спрашивать о том, через что я прошел.
— Я никогда не ставил запрета на разговор, — сказал он. — мы можем говорить о нагвале, сколько душе угодно. Если ты точно помнишь, я сказал, что нагваль только для того, чтобы свидетельствовать его. Поэтому мы можем говорить о том, чему мы были свидетели, и о том, как мы это свидетельствовали. Однако ты хочешь найти объяснение тому, как это все возможно, а это отвратительно. Ты хочешь объяснить нагваль при помощи тоналя, а это глупо, особенно в твоем случае, поскольку ты больше не прячешься за своим невежеством. Ты очень хорошо знаешь, что в нашем разговоре есть смысл только потому, что мы остаемся в определенных границах, а эти границы неприложимы к нагвалю.
Я попытался объяснить свою точку зрения. Я не просто хотел объяснить все с разумной точки зрения, но моя необходимость объяснить проистекала из необходимости поддерживать порядок при проходе через все эти поразительные и громадные хаотические стимулы восприятия, которые у меня были.
Дон Хуан заметил, что я пытаюсь защитить точку зрения, с которой не согласен.
— Ты чертовски хорошо знаешь, что ты индульгируешь, — сказал он. — поддерживать порядок — значит быть совершенным тоналем, а быть совершенным тоналем означает осознавать все, что происходит на острове тоналя. Но ты им не являешься. Поэтому твое возражение насчет поддержания порядка не имеет внутри истины. Ты пользуешься им только для того, чтобы отвоевать довод.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Четверг, 12.07.2012, 20:05 | Сообщение # 114 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| Я спросил его о непонятных восприятиях, которые произошли в результате того, что они шептали мне в уши.
— Это было лучшей частью всего события, — сказал он. — остальное можно опустить, но это было венцом дня. Закон требует, чтобы бенефактор и учитель сделали эту последнюю настройку. Самое трудное из всех искусств. Оба — и учитель, и бенефактор, должны быть неуязвимыми воинами даже для того, чтобы попытаться расщепить человека. Ты не знаешь этого потому, что это все еще за границами твоего царства, но сила опять была благосклонна к тебе. Хенаро самый безупречный воин из всех, какие тут есть.
— Почему расщепление человека такая большая задача?
— Потому что это опасно. Ты можешь умереть, как маленький жучок. Или еще хуже. Мы могли не смочь собрать тебя опять, и ты так бы и остался на том плато чувства.
— Зачем нужно было это делать со мной, дон Хуан?
— Есть определенный момент, когда нагваль должен шептать в ухо ученика и расщепить его.
— Что это значит, дон Хуан?
— Для того, чтобы быть средним тоналем, человек должен иметь единство. Все его существо должно принадлежать к острову тоналя. Без этого единства человек взбесится. Маг, однако, должен разорвать это единство. Но при этом не подвергнуть опасности его бытие. Задача мага в том, чтобы ждать. То-есть он не предпринимает ненужного риска. Поэтому он тратит годы на то, чтобы вымести свой остров до тех пор, пока не приходит момент, когда он может, образно говоря, ускользнуть с него. Расщепление человека надвое является воротами для такого побега.
Расщепление, которое является самой опасной вещью из всего, через что ты прошел, прошло гладко и просто. Нагваль мастерски руководит тобой. Поверь мне, только неуязвимый воин может сделать это. Я очень рад за тебя.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Четверг, 12.07.2012, 20:08 | Сообщение # 115 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| Я заметил, что мне любопытно узнать, намеренно ли дон Хенаро взялся пугать меня он сказал, что нагваль делает странные вещи, которые нельзя предвидеть. Он привел в пример то, что случилось между нами в то утро, когда он не дал мне повернуться налево и посмотреть на дона Хенаро и на дерево. Он сказал, что осознавал то, что делал его нагваль. Хотя он никак не мог предвидеть этого заранее. Он объяснил все это событие так, что мой внезапный поворот налево был шагом к моей смерти, который мой тональ сделал намеренно, как рывок к самоубийству. Это движение выпустило его нагваль, и в результате какая-то часть его самого упала на меня.
Я сделал невольный жест замешательства.
— Твой разум опять говорит тебе, что ты бессмертен.
— Что ты этим хочешь сказать, дон Хуан?
— Бессмертное существо имеет все время в мире для сомнений, замешательства и страхов. Воин, с другой стороны, не может цепляться за значения, сделанные во владениях тоналя, потому что он знает как факт, что целостность самого себя имеет очень мало времени на земле.
Я хотел выдвинуть серьезный довод. Мои страхи, сомнения и замешательства находились не на сознательном уровне. И вне зависимости от того, как усердно я старался контролировать их каждый раз, когда я встречался с доном Хуаном и доном Хенаро, я ощущал себя беспомощным.
Воин не может быть беспомощным, — сказал он. — или в замешательстве, или испуганным ни при каких обстоятельствах. Воин имеет время только для своей неуязвимости. Все остальное вытягивает его силу. Неуязвимость восполняет ее.
— Мы опять возвращаемся к моему старому вопросу, дон Хуан. Что такое неуязвимость?
— Да, мы опять возвращаемся к твоему старому вопросу, и следовательно мы опять возвращаемся к моему старому ответу. Неуязвимость означает делать лучшее, что можешь во всем, во что ты вовлечен.
— Но, дон Хуан, я считаю, что я всегда делаю самое лучшее, что я могу, и очевидно, что это не так.
— Это не так сложно, каким ты заставляешь это казаться. Ключом ко всем этим делам неуязвимости является чувство того, имеешь ты время или ты не имеешь времени. Как правило большого пальца, когда ты чувствуешь и действуешь подобно бессмертному существу, в распоряжении которого все время н земле, ты не являешься неуязвимым. В это время ты должен повернуться, осмотреться вокруг, и тогда ты поймешь, что твое ощущение, будто у тебя есть время — идиотизм. Нет бессмертных на этой земле!
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Воскресенье, 23.09.2012, 20:31 | Сообщение # 116 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| 9. ШЕПОТ НАГВАЛЯ
Дон Хуан заговорил со мной. Он сказал, что я должен быть текучим и молчаливым и должен прекратить свой внутренний диалог. Я слушал внимательно. Дон Хенаро, должно быть, осознавал, что мое внимание было приковано к наставлениям дона Хуана, и он воспользовался этим моментом, чтобы сделать то, что он делал утром. Он опять издал свой с ума сводящий вопль. Он застал меня врасплох, но не неподготовленным. Я почти немедленно восстановил свое равновесие дыханием. Потрясение было ужасающим, однако оно не имело на меня того длительного эффекта, и я смог проследить за движениями дона Хенаро глазами. Я видел, как он прыгнул на нижнюю ветку дерева. Я проследил за его прыжком на расстояние двадцати пяти-тридцати метров и испытал странное зрительное расстройство. Не то, чтобы он прыгнул посредством пружинящего действия своих мышц. Он скорее скользнул по воздуху, частично катапультированный своим ужасным криком и притянутый какими-то смутными линиями, эманированными из дерева. Казалось, дерево втянуло его своими линиями.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Пилотаж дона Хенаро наполнил меня испугом. Мои глаза следили за ним, и два-три раза я ясно различил, что он пользуется какими-то сверкающими нитями, как если бы они были тяжами для того, чтобы переносить его с места на место. Затем он промчался над вершинами деревьев к югу и исчез за ними. Я попытался предугадать то место, откуда он появится вновь, но он не появился совсем.
Тут я заметил, что лежу на спине, хотя я и не осознавал перемены перспективы. Мне все время казалось, что я смотрел на дона Хенаро из стоячего положения.
Дон Хуан помог мне сесть, а затем я увидел дона Хенаро, который шел к нам с безразличным видом. Он игриво улыбнулся и спросил меня, как мне понравились его полеты. Я попытался что-нибудь сказать, но был бессловесен.
Дон Хенаро обменялся странным взглядом с доном Хуаном и опять сел на корточки. Он наклонился и зашептал мне что-то в левое ухо. Я слышал, как он говорит мне: «почему ты не пойдешь полетать со мной?» Он повторил это пять или шесть раз. Дон Хуан подошел ко мне и зашептал в мое правое ухо: «не разговаривай, просто следуй за Хенаро».
Дон Хенаро заставил меня сесть на корточки и зашептал мне опять. Я слышал его с кристально ясной точностью. Он повторял свои слова раз десять. Он сказал: «доверься нагвалю. Нагваль возьмет тебя».
Затем дон Хуан зашептал мне на правое ухо другую фразу. Он сказал: «перемени свои чувства».
Я мог слышать, как оба они говорят мне сразу, но я мог слышать их также и индивидуально. Каждое из заявлений дона Хенаро имело отношение к общему контексту скольжения по воздуху. Фразы, которые он повторил десятки раз, казалось, были фразами, выгравированными в моей памяти. Слова дона Хуана, с другой стороны, имели отношение к особым командам бесчисленное количество раз. Эффект такого двойного нашептывания был совершенно необычным. Казалось, звук их индивидуальных слов расщеплял меня пополам. В конце концов бездна между двумя моими глазами стала настолько велика, что я потерял чувство единства. Было что-то, что являлось несомненно мною, но оно не было твердым. Оно было скорее светящимся туманом, темно-желтой дымкой, которая имела ощущения.
Дон Хуан сказал мне, что он собирается склеить меня для летания. Ощущение, которое я тогда имел, было похоже но то, что слова эти, как щипцы, скручивали и скрепляли мои «ощущения».
Слова дона Хенаро были приглашением последовать за ним. Я чувствовал, что хотел, но не мог. Расщепление было настолько большим, что я был лишен всех возможностей. Затем я услышал то же самое короткое заявление, бесконечно повторяемое или обоими: «взгляни на эту прекрасную летающую форму. Прыгай, прыгай! Твои ноги достигнут вершин деревьев, эвкалипты похожи на зеленые точки. Черви — это свет».
В какой-то момент что-то во мне, должно быть, исчезло. Может быть, мое осознание того, что мне говорят. Я ощущал, что дон Хенаро все еще со мной, однако с точки зрения своего восприятия, я мог только различать огромную массу совершенно необычных источников света. По временам их сияние уменьшалось, а по временам источники света становились интенсивными. Я испытывал также движение. Эффект был похож на то, что меня втягивает вакуум, и я несусь без всякой остановки. Когда мое движение, казалось, спадало, и я мог действительно сфокусировать свое сознание на источниках света, вакуум опять уносил меня прочь.
В какой-то момент, будучи между двумя рывками туда и сюда, я испытал крайнее замешательство. Мир вокруг меня, чем бы он ни был, приближался и удалялся в одно и то же время. Отсюда и вакуумподобный эффект. Я мог видеть два отдельных мира: один, который уходил от меня, а другой, который приближался ко мне. Я не осознавал этого, так как осознаешь обычно, то-есть я не понял это так, как это было бы ранее скрытым. Скорее у меня были два осознания без объединяющего заключения.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
В какой-то момент, будучи между двумя рывками туда и сюда, я испытал крайнее замешательство. Мир вокруг меня, чем бы он ни был, приближался и удалялся в одно и то же время. Отсюда и вакуумподобный эффект. Я мог видеть два отдельных мира: один, который уходил от меня, а другой, который приближался ко мне. Я не осознавал этого, так как осознаешь обычно, то-есть я не понял это так, как это было бы ранее скрытым. Скорее у меня были два осознания без объединяющего заключения.
После этого мое восприятие стало смутным. В нем или не было точности, или же восприятий было слишком много, и я не мог их рассортировать. Следующим набором различимых восприятий была серия звуков, которая имела место в конце длинного трубовидного образования. Трубой был я сам, а звуками были слова дона Хенаро и дона Хуана, которые опять говорили мне в уши. Чем более они говорили, тем короче становилась труба, пока звуки не оказались в тех границах, которые я понимал. Иначе говоря, звуки слов дона Хуана и дона Хенаро достигли моего нормального спектра восприятий. Сначала звуки осознавались как шумы, затем как слова, которые выкрикивают, и, наконец, как слова, которые мне шепчут на уши.
Затем я заметил предметы знакомого мира. Очевидно я лежал лицом вниз. Я мог различить комочки почвы, маленькие камешки и сухие листья, а затем я осознал поле с эвкалиптами.
Дон Хуан и дон Хенаро стояли рядом со мной. Было еще светло. Я чувствовал что мне нужно забраться в воду, чтобы стать самим собой. Я дошел до реки, разделся и оставался в холодной воде достаточно долго, чтобы восстановить равновесие в своих ощущениях.
Дон Хенаро ушел, как только мы добрались до его дома. Он небрежно потрепал меня по плечу, когда уходил, я отскочил, как рефлекторная реакция. Я думал, что его прикосновение будет болезненным. К моему изумлению, это было просто мягкое похлопывание по плечу.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Воскресенье, 23.09.2012, 20:37 | Сообщение # 117 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| — Твое внимание должно быть на нагвале только в определенные моменты. Все остальное время мы такие же люди, как все остальные на этой земле.
Он повернулся к дону Хуану и улыбнулся ему.
— Разве это не так, Хуанчо? — спросил он, подчеркивая слово Хуанчо — забавное уменьшительное имя от Хуан.
— Это так, Хенарчо, — ответил дон Хуан, образовывая слово Хенарчо.
Они оба расхохотались.
— Должен предупредить тебя, — сказал мне дон Хуан, — ты должен развить совершеннейшую бдительность, чтобы быть уверенным, когда человек это нагваль, а когда человек это просто человек. Ты можешь умереть, если придешь в прямой физический контакт с нагвалем.
— Нагваль ушел, — сказал дон Хуан и, поднявшись, пошел внутрь дома.
Он зажег керосиновую лампу дона Хенаро и приготовил еду. Мы поели в тишине. Я спросил его, не вернется ли нагваль.
— Нет, — сказал он с серьезным выражением. — он просто испытывает тебя. В это время ночи, сразу после сумерек, ты всегда должен вовлекать себя в занятие чем-нибудь. Подойдет все, что угодно. Это только короткий период, один час, может быть. Но в твоем случае, самый опасный час.
Сегодня нагваль старался заставить тебя споткнуться, но ты был достаточно силен, чтобы отразить его нападения. Однажды ты поддался ему, и я вынужден был поливать воду на твое тело. На этот раз ты прошел отлично.
Я заметил, что слово «нападение» дает всему этому событию очень опасное звучание.
— Опасное звучание? Это неправильный способ выражаться, — сказал он. — Я не стараюсь испугать тебя. Действия нагваля смертельно опасны. Я уже говорил тебе об этом, и это не означает, что дон Хенаро старается повредить тебе. Наоборот, его забота о тебе неуязвима. Но если у тебя достаточно силы, чтобы отразить нападение нагваля вне зависимости от моей помощи или участия Хенаро.
После того, как мы закончили еду, дон Хуан сел рядом со мной и заглянул через мое плечо в блокнот. Я заметил, что мне пожалуй потребуются годы, чтобы рассортировать все то, что произошло со мной в течение этого дня. Я знал, что был захлестнут восприятиями, которые я даже не могу надеяться понять.
— Если ты не можешь понять, то ты в прекрасной форме, — сказал он. — это когда ты понимаешь, ты находишься в каше. Конечно, это точка зрения мага. С точки зрения среднего человека, если ты не можешь понять, то ты идешь ко дну. В твоем случае я сказал бы, что средний человек подумал бы, что ты распался или что ты начинаешь распадаться.
Я засмеялся его выбору слов. Я знал, что он бросает концепцию распада мне назад. Когда-то я упоминал ее в связи с моими страхами. Я заверил его, что на этот раз я не собираюсь ничего спрашивать о том, через что я прошел.
— Я никогда не ставил запрета на разговор, — сказал он. — мы можем говорить о нагвале, сколько душе угодно. Если ты точно помнишь, я сказал, что нагваль только для того, чтобы свидетельствовать его. Поэтому мы можем говорить о том, чему мы были свидетели, и о том, как мы это свидетельствовали. Однако ты хочешь найти объяснение тому, как это все возможно, а это отвратительно. Ты хочешь объяснить нагваль при помощи тоналя, а это глупо, особенно в твоем случае, поскольку ты больше не прячешься за своим невежеством. Ты очень хорошо знаешь, что в нашем разговоре есть смысл только потому, что мы остаемся в определенных границах, а эти границы неприложимы к нагвалю.
Я попытался объяснить свою точку зрения. Я не просто хотел объяснить все с разумной точки зрения, но моя необходимость объяснить проистекала из необходимости поддерживать порядок при проходе через все эти поразительные и громадные хаотические стимулы восприятия, которые у меня были.
Дон Хуан заметил, что я пытаюсь защитить точку зрения, с которой не согласен.
— Ты чертовски хорошо знаешь, что ты индульгируешь, — сказал он. — поддерживать порядок — значит быть совершенным тоналем, а быть совершенным тоналем означает осознавать все, что происходит на острове тоналя. Но ты им не являешься. Поэтому твое возражение насчет поддержания порядка не имеет внутри истины. Ты пользуешься им только для того, чтобы отвоевать довод.
Я не знал, что сказать. Дон Хуан вроде бы как успокоил меня, сказав, что требуется гигантская борьба, чтобы очистить остров тональ.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Воскресенье, 23.09.2012, 20:40 | Сообщение # 118 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| Я спросил его о непонятных восприятиях, которые произошли в результате того, что они шептали мне в уши.
— Это было лучшей частью всего события, — сказал он. — остальное можно опустить, но это было венцом дня. Закон требует, чтобы бенефактор и учитель сделали эту последнюю настройку. Самое трудное из всех искусств. Оба — и учитель, и бенефактор, должны быть неуязвимыми воинами даже для того, чтобы попытаться расщепить человека. Ты не знаешь этого потому, что это все еще за границами твоего царства, но сила опять была благосклонна к тебе. Хенаро самый безупречный воин из всех, какие тут есть.
— Почему расщепление человека такая большая задача?
— Потому что это опасно. Ты можешь умереть, как маленький жучок. Или еще хуже. Мы могли не смочь собрать тебя опять, и ты так бы и остался на том плато чувства.
— Зачем нужно было это делать со мной, дон Хуан?
— Есть определенный момент, когда нагваль должен шептать в ухо ученика и расщепить его.
— Что это значит, дон Хуан?
— Для того, чтобы быть средним тоналем, человек должен иметь единство. Все его существо должно принадлежать к острову тоналя. Без этого единства человек взбесится. Маг, однако, должен разорвать это единство. Но при этом не подвергнуть опасности его бытие. Задача мага в том, чтобы ждать. То-есть он не предпринимает ненужного риска. Поэтому он тратит годы на то, чтобы вымести свой остров до тех пор, пока не приходит момент, когда он может, образно говоря, ускользнуть с него. Расщепление человека надвое является воротами для такого побега.
Расщепление, которое является самой опасной вещью из всего, через что ты прошел, прошло гладко и просто. Нагваль мастерски руководит тобой. Поверь мне, только неуязвимый воин может сделать это. Я очень рад за тебя.
Дон Хуан положил мне руку на плечо, и у меня появилось гигантское желание заплакать.
— Подхожу ли я к той точке, когда ты не увидишь меня больше? — спросил я.
Он засмеялся и покачал головой.
— Ты индульгируешь, как сукин сын. Однако мы все это делаем. Мы все это делаем по-разному, только и всего. Иногда я индульгирую тоже. Мой способ состоит в том, что я ощущаю, будто я избаловал тебя и сделал тебя слабым.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Воскресенье, 23.09.2012, 20:42 | Сообщение # 119 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| — Нет, для нагваля нет ни земли, ни воздуха, и воды. С этим ты можешь согласиться сам. Дважды ты был в этом состоянии, а ты был только у двери нагваля. Ты мне сказал, что все, с чем ты встретился, нельзя нанести на карту. Поэтому нагваль скользит или летает или делает то, что он может делать во времени нагваля, которое не имеет ничего общего со временем тоналя. Эти две вещи не перехлестываются.
Пока дон Хуан говорил, я почувствовал дрожь в своем теле. Моя челюсть отвисла, и рот невольно раскрылся. Из ушей моих как бы вынули вату, и я мог слышать даже едва ощутимые оттенки вибрации. Пока я описывал свои ощущения дону Хуану, я заметил, что, когда я говорю, это звучит так, как если бы говорил кто-то еще. Это было сложным ощущением, проистекавшим из моего слуха, из того, что я слышал то, что я собираюсь сказать прежде, чем я говорил это.
Мое левое ухо было источником необычайных ощущений. Я чувствовал, что оно более сильно и более точно, чем мое правое ухо. Было в нем что-то, чего в нем не было раньше. Когда я повернулся, чтобы посмотреть на дона Хуана, который находился справа, я осознал, что у меня есть район ясного слухового восприятия вокруг этого уха. Это было физическое пространство. Сектор, в котором я мог слышать все с невероятной достоверностью. Поворачивая голову, я мог сканировать окружающее своим ухом.
— Шепот нагваля сделал это с тобой, — сказал дон Хуан, когда я описал ему свои ощущения. — временами это приходит и затем исчезает. Не бойся этого, а также любых других необычных ощущений, которые могут появиться с этого времени. Но превыше всего не индульгируй и не становись в тупик перед этими ощущениями. Я знаю, что ты добьешься успеха. Время для твоего расщепления было правильным. Сила установила все это. Теперь все зависит от тебя. Если ты достаточно силен, то ты выстоишь огромное потрясение от того, что ты был расщеплен. Но если ты не сможешь удержаться, то пропадешь. Ты начнешь сохнуть, терять вес, становиться бледным, рассеянным, раздражительным, застывшим.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Воскресенье, 23.09.2012, 20:47 | Сообщение # 120 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| Воин не может быть беспомощным, — сказал он. — или в замешательстве, или испуганным ни при каких обстоятельствах. Воин имеет время только для своей неуязвимости. Все остальное вытягивает его силу. Неуязвимость восполняет ее.
— Мы опять возвращаемся к моему старому вопросу, дон Хуан. Что такое неуязвимость?
— Да, мы опять возвращаемся к твоему старому вопросу, и следовательно мы опять возвращаемся к моему старому ответу. Неуязвимость означает делать лучшее, что можешь во всем, во что ты вовлечен.
— Но, дон Хуан, я считаю, что я всегда делаю самое лучшее, что я могу, и очевидно, что это не так.
— Это не так сложно, каким ты заставляешь это казаться. Ключом ко всем этим делам неуязвимости является чувство того, имеешь ты время или ты не имеешь времени. Как правило большого пальца, когда ты чувствуешь и действуешь подобно бессмертному существу, в распоряжении которого все время н земле, ты не являешься неуязвимым. В это время ты должен повернуться, осмотреться вокруг, и тогда ты поймешь, что твое ощущение, будто у тебя есть время — идиотизм. Нет бессмертных на этой земле!
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Воскресенье, 23.09.2012, 20:48 | Сообщение # 121 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| Quote (Fagot) Неуязвимость означает делать лучшее, что можешь во всем, во что ты вовлечен.
Вот оно то что! 
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Среда, 19.12.2012, 23:37 | Сообщение # 122 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| 10. КРЫЛЬЯ ВОСПРИЯТИЯ
— Как я понимаю, нагваль кусает тебя за пятки, — сказал он.
Я был удивлен, что он это знает и спросил, как он об этом догадался.
— Хенаро говорит мне все, — сказал он.
Я заметил, что он не говорит о доне Хенаро в той же учтивой манере, как я. Он просто называл его фамильярно Хенаро. Он сказал, что дон Хенаро был ему как брат и что им очень легко друг с другом, как если бы они были одной семьи. Он открыто признался, что очень любит дона Хенаро. Я был глубоко тронут его простотой и непредвзятостью. Разговаривая с ним, я понял, насколько я не был близок по темпераменту дону Хенаро, поэтому наши взаимоотношения были формальными и строгими по сравнению с таковыми между доном Хенаро и Паблито.
Я спросил у Паблито, почему он боится дона Хуана. Его глаза сверкнули. Казалось, уже одна мысль о доне Хуане испугала его. Он не ответил. Казалось, он загадочным образом оценивает меня.
— Ты не боишься его? — спросил он.
Я сказал ему, что боюсь дона Хенаро, и он засмеялся, как будто меньше всего мог этого ожидать. Он сказал, что разница между доном Хенаро и доном Хуаном была подобна разнице между днем и ночью. Дон Хенаро был день, дон Хуан был ночь, и как таковой, он был самым пугающим существом на земле. Описание своего страха перед доном Хуаном заставило Паблито сделать некоторые замечания относительно своего собственного состояния, как ученика.
— Я в самом жалком состоянии, — сказал он. — если бы ты мог видеть, что делается в моем доме, то ты бы понял, что я знаю слишком много для обычного человека, но если бы ты увидел меня с нагвалем, то ты бы увидел, что я знаю недостаточно.
Он быстро сменил тему и стал смеяться над тем, что я делаю заметки. Он сказал, что дон Хенаро доставлял ему массу удовольствия, имитируя меня. Он сказал, что дону Хенаро я очень нравлюсь, несмотря на странности моей личности, и что он выразил это в том, что я являюсь его «протехидо».
Это был первый раз, когда я услышал такой термин. Он соответствовал другому термину, введенному доном Хуаном в начале нашей связи. Он сказал мне, что я являлся его «эскохидо» — избранный. Слово «протехидо» означает защищаемый.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Среда, 19.12.2012, 23:39 | Сообщение # 123 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| Я спросил Паблито о его встрече с нагвалем, и он рассказал мне историю своей первой встречи с ним. Он сказал, что однажды дон Хуан дал ему корзину, которую он посчитал подарком доброй воли. Он повесил ее на крюк над дверью своей комнаты, и, поскольку он не мог придумать для нее никакого использования в то время, то весь день и не вспоминал о ней. Он сказал, что, по его мысли, корзина была даром силы и должна была быть использована для чего-нибудь особенного.
В начале вечера, который по словам Паблито, был и для него самым опасным часом, он вошел в комнату, чтобы надеть пиджак. Он был один дома и собирался идти в гости к другу. В комнате было темно. Он схватил пиджак и, когда уже подходил к двери, корзина упала перед ним и покатилась к его ногам. Паблито сказал, что он смехом прогнал свой испуг, как только увидел, что это просто корзина, которая упала с крючка. Он нагнулся, чтобы поднять ее, и вся его жизнь содрогнулась. Корзина отпрыгнула от него и начала трястись и визжать, как если бы кто-нибудь крутил ее и давил на нее. Паблито сказал, что из кухни в комнату попадало достаточно света, чтобы все кругом можно было хорошо различать. Мгновение он смотрел на корзину, хотя чувствовал, что этого делать не нужно. По корзине прошли конвульсии, как будто она тяжело дышала. Паблито утверждал, пересказывая свой опыт, что он действительно видел и слышал, как корзина дышала, и что она была живой и гонялась за ним по всей комнате, загораживая ему выход. Он сказал, что затем корзина начала расти, раздуваясь. Все кольца бамбука разошлись, и корзина превратилась в гигантский шар, подобно сухому кусту перекати-поля, который покатился к нему. Он упал назад на пол, а шар начал взбираться по его ногам. Паблито сказал, что к этому времени он уже был без ума и истерически визжал. Шар пригвоздил его и двигался по его ногам, как бы пронзая их иглами. Он попытался оттолкнуть его, и тогда заметил, что шар — это лицо дона Хуана с открытым ртом, готовым пожрать его. В этом месте он не смог выдержать ужаса и потерял сознание.
Паблито очень прямо и открыто пересказал мне серию устрашающих встреч, которые он и члены его семьи имели с нагвалем. Мы провели несколько часов, разговаривая. Оказалось, что он находится в таком же положении, как и я. Однако он был определенно более чувствительным, чем я, в обращении с терминологией магов.
В какой-то момент он поднялся и сказал, что он чувствует приближение дона Хуана и не хочет оказаться тут. Он исчез с невероятной скоростью. Казалось, что-то выбросило его из комнаты. Я не успел закончить «до свидания».
Вскоре пришли дон Хуан и дон Хенаро. Они смеялись.
— Паблито бежал по дороге, как душа, преследуемая дьяволом, — сказал дон Хуан.
— Интересно, почему?
— Я полагаю, он испугался, когда увидел как Карлитос срабатывает пальцы до костей, — ответил дон Хенаро, насмехаясь над моим писанием.
Он подошел ко мне поближе.
— Эй, у меня есть идея, — сказал он почти шепотом. — поскольку ты любишь так много писать, почему бы тебе не научиться писать твоим пальцем вместо карандаша? Вот это было бы да!
Дон Хуан и дон Хенаро сели у меня по бокам и смеялись, разговаривая о возможности писать пальцем. Дон Хуан серьезным тоном сделал странное замечание. Он сказал:
— Нет сомнения, что он может писать пальцем, но сможет ли он прочесть это?
Дон Хенаро согнулся от смеха и добавил:
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Среда, 19.12.2012, 23:45 | Сообщение # 124 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| Они шептали мне в уши до тех пор, пока у меня опять не возникло ощущение, что я расщеплен надвое. Я стал дымкой как предыдущим днем, желтым туманом, который ощущал все прямо. То-есть я мог «знать» вещи. Мысли здесь не участвовали. Была только уверенность. И когда я пришел в контакт с мягким губчатым пружинящим чувством, которое было вне меня и в то же время было частью меня, я «знал», что это дерево. Я ощущал, что это дерево, по его аромату. Оно не пахло как какое-либо из тех конкретных деревьев, которые я мог вспомнить. Тем не менее что-то во мне «знало», что этот особый запах был «сущностью» дерева. У меня не было в точности чувства, что я знаю. Точно также мне не нужно было обсуждать свое знание или придавать ему признаки. Я просто знал, что тут есть что-то в контакте со мной, всюду вокруг меня. Дружественное, теплое, всеохватывающий запах, выходящий из чего-то, что не было ни твердым, ни жидким, но неопределенным чем-то еще, что как я знал, было деревом. Я чувствовал, что зная его таким образом, я касаюсь его сущности. Я не отталкивался этим. Оно скорее приглашало меня слиться с ним. Оно захлестывало меня или я захлестывал его. Между нами была связь, которая не была ни натянутой, ни неприятной.
Следующее ощущение, которое я мог вспомнить с ясностью — это была волна удивления и экзальтации. Все составляющее меня вибрировало, как если бы заряды электричества проходили сквозь меня. Они не были болезненными. Они были приятными, но в такой неопределенной форме, что не было никакого способа категоризировать это. Тем не менее, я знал, что то, с чем я нахожусь в контакте, было землей. Какая-то часть меня признавала с совершенной уверенностью, что это была земля. Но в тот же момент, как я попытался выделить бесконечность прямых восприятий, которые я имел, я потерял всякую способность дифференцировать свои восприятия.
Затем совершенно внезапно я стал опять самим собой. Я думал. Это был такой резкий переход, что мне показалось, будто я проснулся. Однако в том, что я ощущал, было что-то такое, что не было полностью мной. Я знал, что чего-то недостает уже прежде, чем открыл глаза. Я оглянулся. Я все еще был во сне или имел какое-то видение, но и имел необычайную ясность. Я сделал быструю оценку. У меня не было сомнений, что дон Хуан и дон Хенаро вызвали мое сноподобное состояние для какой-то специальной цели. Я, казалось, вот-вот пойму, чем эта цель является, но в этот момент что-то внешнее по отношению ко мне заставило меня уделить внимание окружающему. Мне понадобилось долгое время, чтобы сориентироваться. Я явно лежал на полу на животе, и то, на чем я лежал, было захватывающим полом. Пока я его рассматривал, я не мог преодолеть чувство испуга и удивления. Я не мог сообразить, из чего он сделан. Нерегулярные полосы какой-то неизвестной субстанции были уложены вместе, но не примыкали ни к полу, ни одна к другой. Они были эластичными и поддавались, когда я пытался раздвинуть их своими пальцами, но как только я расслабил пальцы, они сразу вернулись в свое первоначальное положение.
Я попытался встать и был охвачен совершенно невероятным расстройством органов чувств. Я не имел контроля над своим телом. Фактически, мое тело, казалось, не было моим. Оно было инертным. Я не имел связи ни с одной из его частей, и когда я попытался подняться, я не смог двинуть руками и беспомощно раскачивался на животе, перекатываясь на бок. Инерция моего вращения чуть не заставила меня опять перевернуться на живот. Мои вытянутые ноги и руки не дали мне перевернуться, и я остался лежать на спине. В этом положении я уловил две странно сложенные ноги и крайне нарушенные ступни из всех, которые я когда-либо видел. Это было мое тело! Я, казалось, был завернут в тунику. Мне пришла на ум мысль, что я испытываю сцену самого себя как калеки или инвалида какого-либо сорта. Я попытался согнуть спину и взглянуть на свои ноги, но смог только дернуться телом. Я смотрел прямо на желтое небо, глубокое ярко-лимонно-желтое небо. На нем были борозды или канавы более темного желтого тона и бесконечное количество протуберанцев, которые висели подобно каплям воды. Общий эффект этого невероятного неба был потрясающим. Я не мог определить были ли эти протуберанцы облаками. Там были также районы теней и районы других тонов желтого цвета, которые я обнаружил, двигая головой из стороны в сторону.
Затем еще что-то привлекло мое внимание. Солнце в самом зените желтого неба прямо над моей головой. Слабое солнце, судя по тому факту, что я мог смотреть прямо на него, которое отбрасывало спокойный однообразный беловатый свет. Прежде чем я успел поразмыслить над всеми этими неземными картинами, я был жестоко потрясен. Моя голова дернулась и закачалась взад-вперед. Я почувствовал, что меня поднимают. Я услышал резкий голос и смех и увидел перед собой потрясающее зрелище — гигантская босоногая женщина. Ее лицо было круглым и огромным. Ее волосы были расчесаны, как у мальчика. Ее руки и ноги были гигантскими. Она подняла меня и положила к себе на плечи, как если бы я был куклой. Мое тело вяло свесилось. Я смотрел вниз на ее сильную спину. На ее плечах и вниз по ее спине была сеть мелких волокон. Глядя вниз с ее плеча я опять увидел великолепный пол. Я мог слышать, как он эластично поддается под ее огромным весом и мог видеть следы, которые давление ее ног оставляло на нем.
Она положила меня на живот перед каким-то сооружением, своего рода зданием. Тут я заметил, что у меня что-то было не так с моим ощущением глубины. Я не мог определить размеров здания, глядя на него. То оно казалось до смешного маленьким, то, после того, как я настраивал свое восприятие, я поражался его монументальным пропорциям.
Гигантская девица уселась рядом со мной, и пол скрипнул. Я прикасался к ее огромному колену. Она пахла не то конфетами, не то земляникой. Она заговорила со мной, и я понял все, что она сказала. Указывая на сооружение, она сказала, что я тут буду жить.
Моя способность наблюдать, казалось, увеличилась, когда я преодолел первоначальное потрясение, оказавшись здесь. Я заметил тогда, что здание имеет четыре огромных никчемных колонны. Они ничто не поддерживали, они находились на крыше здания. Их форма была сама простота. Они были длинными и грациозными выступами, которые, казалось, достигали до этого пугающего, невероятно желтого неба. Эти перевернутые колонны казались мне самой красотой. Эстетическое чувство перехватило мне дыхание.
Колонны, казалось, были сделаны целиком, а не собраны. Я не мог понять, каким образом. Две колонны впереди соединялись тонкой перекладиной — монументально длинной полосой, которая, как я подумал, может служить каким-нибудь проходом или верандой, выходящей с фасада.
Гигантская девица заставила меня скользнуть на спине в это сооружение. Крыша было черной и плоской и покрыта симметричными дырками, которые пропускали сквозь себя желтоватый свет неба, образуя очень сложный рисунок. Я был действительно поражен совершенной красотой, которая была достигнута этими точками желтого неба, видными сквозь эти точные дырки в крыше, а также тем рисунком тени, который они создавали на великом сборном полу. Структура была квадратной, и помимо ее выдающейся красоты, все тут было непонятно мне.
Мое состояние экзальтации было таким интенсивным, что на мгновение мне захотелось заплакать или остаться здесь навсегда. Но какая-то сила или тяга, или что-то неодолимое начало тащить меня. Внезапно я оказался вне структуры, все еще лежа на спине. Гигантская девица была тут, но тут же с ней находилось и другое существо — женщина такая большая, что достигала неба, и головой была на одном уровне с солнцем. По сравнению с ней, гигантская девица была маленькой девочкой. Большая женщина была сердита. Она ухватила сооружение за одну из колонн, подняла его, перевернула и поставила на пол. Это был стул!
Это соображение явилось как бы катализатором. Оно выпустило какие-то захлестывающие другие восприятия. Я прошел через серию картин, которые были разъединены, но могли быть установлены в порядке. Последовательными вспышками я увидел или понял, что великолепный необъяснимый пол был соломенной циновкой, желтое небо — потолком комнаты, солнце — электрической лампочкой, а сооружение, которое так захватило меня было стулом, который ребенок перевернул вверх ногами, чтобы поиграть в домик.
Передо мной мелькнуло еще одно осмысленное и последовательное видение другого загадочного архитектурного сооружения монументальных пропорций. Оно стояло само по себе. Оно было похоже на раковину улитки, которая стоит вверх хвостом. Стены ее были сделаны из вогнутых плиток какого-то странного алого материала. Каждая плитка имела бороздки, которые казались более функциональными, чем просто для украшения.
Я рассмотрел сооружение пристально и детально и обнаружил, что оно было как и в случае с предыдущим совершенно необъяснимым. Я ждал, что внезапно настрою свое восприятие, чтобы раскрыть «истинную» природу сооружения. Но ничего подобного не произошло. Затем у меня последовал ряд перепутанных и необъяснимых «осознаний» или «находок» о здании и его функции, которые не имели смысла, поскольку я не имел рамок, с которыми их соотнести.
Внезапно я обрел свое обычное сознание. Дон Хуан и дон Хенаро были рядом со мной. Я был утомлен. Я взглянул на свои часы — их не было. Дон Хуан и дон Хенаро хихикнули хором. Дон Хуан сказал, что мне не следует беспокоиться о времени, и что я должен концентрировать свое внимание на том, чтобы следовать определенным рекомендациям, которые дон Хенаро мне дал. Я повернулся к дону Хенаро, и он пошутил. Он сказал, что самая важная рекомендация состояла в том, что мне следует научиться писать пальцем, чтобы сэкономить на карандашах и показать себя. Они еще некоторое время дразнили меня моими заметками, а затем я пошел спать.
Дон Хуан и дон Хенаро выслушали детали моего отчета о моем опыте, которые я изложил по просьбе дона Хуана после того как я проснулся на следующий день.
— Хенаро чувствует, что с тебя достаточно на этот раз, — сказал дон Хуан, когда я закончил свой рассказ.
Дон Хенаро отозвался кивком.
— Какое значение имело то, что я испытал прошлой ночью? — спросил я.
— Ты бросил взгляд на важнейший момент магии, — сказал дон Хуан. — прошлой ночью ты заглянул в целостность самого себя. Но это конечно бессмысленное заявление для тебя в настоящий момент. Прибытие в целостность самого себя очевидно не является делом собственного решения или согласия, или собственного желания учиться.
Хенаро считает, что твоему телу нужно время, чтобы шепот нагваля погрузился в него.
Дон Хенаро опять кивнул.
— Массу времени, — сказал он, качая головой вверх вниз. — двадцать или тридцать лет, может быть.
Я не знал, как реагировать. Я взглянул на дона Хуана, ища объяснения. Они оба смотрели серьезно.
— У меня действительно есть 20 или 30 лет? — спросил я.
— Конечно, нет! — закричал дон Хенаро, и они оба расхохотались.
Дон Хуан сказал, что мне следует вернуться как только мне это скажет мой внутренний голос, и что пока что я должен собрать все те внушения, которые они мне сделали, пока я был расщеплен.
— Как я могу это сделать? — спросил я. — Выключай свой внутренний диалог и позволяй чему-то в тебе вытекать и расширяться, — сказал дон Хуан. — это что-то — твое восприятие, но не пытайся разобраться, что я имею в виду. Просто позволь шепоту нагваля вести тебя.
Затем он сказал, что прошлой ночью у меня было два набора совершенно различных взглядов. Один был необъясним, другой был совершенно естественным, и последовательность, в которой они произошли, указывала на условие, свойственное всем нам.
— Один взгляд был нагваль, другой — тональ, — добавил дон Хенаро.
Я захотел, чтобы он объяснил свое заявление. Он посмотрел на меня и похлопал меня по спине.
Дон Хуан вмешался и сказал, что первые два взгляда были нагваль, и что дон Хенаро выбрал дерево и землю как точки ударения. Другие два были видами тоналя, которые он сам выбрал. Одно из них было моим восприятием мира как ребенка.
— Он казался тебе чужим миром, потому что твое восприятие еще не было отстругано настолько, чтобы входить в желаемые формы, — сказал он.
— Именно таким образом я видел действительно мир? — спросил я.
— Конечно, — сказал он, — это была твоя память.
Я спросил дона Хуана, было ли чувство эстетического восхищения, которое захватило меня, тоже частью моей памяти.
— Мы входим в эти точки зрения такими, как мы есть сегодня, — сказал он. — ты видел эти сцены так, как ты их видел бы сегодня, и однако же, упражнение было упражнением восприятия. Это было сценой времени, когда мир стал для тебя тем, что он есть сейчас. Временем, когда стул стал стулом.
Он не захотел обсуждать другую сцену.
— Это не было воспоминанием моего детства, — сказал я.
— Правильно, — сказал он. — это было что-то еще.
— Было ли это чем-то таким, что я увижу в будущем? — спросил я.
— Будущего нет, — воскликнул он отрывисто. — будущее — это только способ разговаривать. Для мага есть только здесь и сейчас.
Он сказал, что об этом, в сущности, нечего сказать, потому что целью упражнения было открыть крылья моего восприятия, и что, хотя я и не полетал на этих крыльях, я тем не менее, коснулся четырех точек, которых было бы немыслимо достичь с точки зрения обычного восприятия.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Среда, 19.12.2012, 23:55 | Сообщение # 125 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ОБЪЯСНЕНИЕ МАГОВ
11. ТРИ СВИДЕТЕЛЯ НАГВАЛЯ
После более чем часовой езды мы оставили машину у дороги и забрались по склону крутой горы. Мы шли в молчании около часа с Нестором во главе, а затем остановились у основания огромного утеса, который вероятно был свыше шестидесяти метров высотой и почти совершенно вертикальный. Полуприкрытыми глазами Нестор сканировал, отыскивая подходящее место, чтобы сесть. Я болезненно осознавал, что он неуклюж в движениях сканирования. Паблито, который находился рядом со мной, несколько раз, казалось, был на грани того, чтобы выступить вперед и поправить его. Но удерживался и расслаблялся. Затем, после минутного колебания, Нестор выбрал место. Паблито вздохнул с облегчением. Я знал, что место, которое Нестор выбрал, было правильным, но я не мог понять, откуда я это знаю. Таким образом я вовлек себя в псевдопроблему, воображая, какое бы место я выбрал сам, если бы вел их. Однако я не смог даже начать спекулировать над этой процедурой, так как Паблито очевидно осознавал, что я делаю.
— Ты не можешь этого делать, — прошептал он мне.
Я засмеялся с раздражением, как если бы меня поймали на занятии чем-то неприличным. Паблито засмеялся и сказал, что дон Хенаро всегда ходил по горам с ними обоими и время от времени давал кому-нибудь из них вести, поэтому он знал, что нет никакого способа вообразить, каким был бы собственный выбор.
— Хенаро сказал, что причина, почему нет никакого способа так делать, состоит в том, что есть только плохой и хороший выборы, — сказал он. — если ты сделал неправильный выбор, твое тело знает это, и точно также знает это тело каждого другого. Но если ты сделал правильный выбор, то тело это знает и расслабляется и вообще забывает о том, что здесь был выбор. Ты перезарядил свое тело, видишь ли, как ружье для следующего выбора. Если ты хочешь использовать свое тело вновь, чтобы оно сделало тот же самый выбор, то оно не сработает.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Четверг, 20.12.2012, 23:10 | Сообщение # 126 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| 12. СТРАТЕГИЯ МАГА
Важная глава поясняющая все обучения Карлоса для правой стороны!
Он усадил меня и спросил, ел ли я. Я уже поел, поэтому он вручил мне мой блокнот и отвел к любимому месту дона Хенаро, к большому камню с западной стороны дома, с которого открывался вид на глубокий овраг.
— Сейчас пришел такой момент, когда мне необходимо твое полное внимание, — сказал дон Хуан. — внимание в том смысле, в каком воины понимают внимание. Настоящая пауза для того, чтобы позволить объяснению магов полностью впитаться в тебя. Мы находимся в конце своей задачи. Все необходимые инструкции были тебе даны, и сейчас ты должен остановиться, оглянуться назад и пересмотреть свои шаги. Маги говорят, что это единственный способ утвердить свои достижения. Я определенно предпочел бы рассказать тебе все это на твоем собственном месте силы, но Хенаро может оказаться для тебя более благоприятным.
То, о чем он говорил, как о моем «месте силы», было вершиной холма в пустыне северной Мексики, который он несколько лет назад показал мне и отдал мне как мой собственный.
— Должен ли я в таком случае слушать, не записывая? — спросил я.
— Это действительно хитрый маневр, — сказал он. — с одной стороны мне необходимо твое полное внимание, а с другой — тебе необходимо быть спокойным и уверенным в себе. Единственный способ чувствовать легко, который у тебя есть — это писать. Поэтому пришло время собрать всю твою личную силу и выполнить эту непосильную задачу: быть самим собой, не будучи самим собой.
Он хлопнул себя по ляжкам и засмеялся.
— Я уже говорил тебе, что я ответственен за твой тональ, и что дон Хенаро ответственен за твой нагваль, — продолжал он. — моим долгом было помогать тебе во всем, что относится к твоему тоналю. И все, что я делал с тобой или для тебя, делалось для выполнения одной единственной задачи — задачи чистки и приведения в порядок твоего острова тоналя. Это моя работа как твоего учителя. Задачей Хенаро, как твоего бенефактора, является дать тебе бесспорные демонстрации нагваля и показать, как в него входить.
— Что ты имеешь в виду под чисткой и приведением в порядок острова тоналя? — Спросил я.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
— Я имею в виду полное изменение, о котором я говорил тебе с первого дня нашей встречи, — сказал он. — я много раз говорил тебе о той абсолютной перемене, которая нам нужна, если мы хотим добиться успеха на пути к знанию. Эта перемена не является переменой настроения или отношения, или взглядов. В эту перемену входит трансформация острова тоналя. Ты выполнил эту задачу.
— Ты думаешь, что я изменился? — спросил я.
Он поколебался и затем громко рассмеялся.
— Ты такой же идиот, как всегда, — сказал он. — и все же ты не тот же самый. Понимаешь, что я имею в виду?
Он засмеялся над моим записыванием и пожалел, что нет дона Хенаро, который бы порадовался абсурдности того, что я записываю объяснение магов.
В этой конкретной точке учитель обычно говорит своему ученику, что они прибыли на последний перекресток, — продолжал он. — говорить подобную вещь, однако, значит вводить в заблуждение. По моему мнению, нет никакого последнего перекрестка и никакого последнего шага к чему-либо. А поскольку нет никакого последнего шага к чему бы то ни было, то не должно быть и никакого секрета относительно любого момента нашей судьбы как светящихся существ. Личная сила решает, кто может, а кто не может получить выгоду от обновления. Мой опыт с окружающими людьми показывает мне, что очень мало из них захотят слушать. А из тех немногих, которые захотят слушать, еще меньше захотят действовать в соответствии тому, что они услышали. А из тех немногих, кто хочет действовать, еще меньше имеет достаточно личной силы, чтобы получить пользу от своих действий. Поэтому вся эта секретность об объяснении магов выкипает до рутины. Вероятно такой же пустой рутины, как и любая другая.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Четверг, 20.12.2012, 23:16 | Сообщение # 127 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| Он сказал, что случай требует, чтобы прямо здесь, на месте расположения моего бенефактора, он пересказал мне каждый шаг, который он предпринял в своей борьбе за то, чтобы очистить и привести в порядок мой остров тональ. Его пересказ был подробным и занял у него пять часов. Блестящим и ясным образом он дал мне детальный отчет обо всем, что он делал со мной со времени нашей первой встречи. Казалось, была разрушена плотина. Его откровение застало меня совершенно врасплох. Я привык быть агрессивным исследователем, и поэтому то, что дон Хуан, который всегда был отвечающей стороной, освещал все точки своего учения в такой академической манере, было также поразительно, как то, что он носил костюм в городе мехико. Его владение языком, его драматические паузы и его выбор были так необычайны, что я не мог их разумно объяснить. Он сказал, что в этот момент учитель должен говорить с индивидуальным воином в определенных терминах. Что тот способ, как он со мной говорит, и ясность его объяснения, были частью его последнего трюка. И что только в конце все, что он делал со мной, приобрело бы для меня смысл. Он говорил не останавливаясь, пока не закончил весь свой пересказ, и я записал все без всяких усилий со своей стороны.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
— Позволь мне начать с того, что учитель никогда не ищет учеников. И что никто не может распространять учение, — сказал он. — только знак всегда указывает на ученика. Тот воин, который может оказаться в положении учителя, должен быть алертным для того, чтобы схватить свой кубический сантиметр шанса. Я видел тебя как раз перед тем, как мы встретились. У тебя был хороший тональ, как у той девушки, которую мы встретили в городе мехико. После того, как я увидел тебя, я подождал, точно так же, как мы сделали с той девушкой той ночью в парке. Девушка прошла мимо, не обратив на нас внимания. Но тебя подвел ко мне человек, который убежал, пробормотав какие-то бессвязности. Я знал, что должен действовать быстро и зацепить тебя. Тебе самому пришлось бы делать что-либо подобное, если бы та девушка заговорила с тобой. То, что я сделал, так это что я схватил тебя своей волей.
Дон Хуан обращался к тому необычному способу, каким он взглянул на меня в день нашей встречи. Он фиксировал на мне свой взгляд, и у меня было необъяснимое ощущение пустоты или онемелости. Я не мог найти никакого логического объяснения для своей реакции и всегда считал, что после нашей первой встречи я отправился его разыскивать только потому, что меня озадачил этот взгляд.
— для меня это был самый быстрый способ зацепить тебя. Это был прямой удар по твоему тоналю. Я сковал его, сфокусировав на нем свою волю. Взгляд воина помещается на правый глаз другого человека, — сказал он. — При этом воин останавливает внутренний диалог. Тогда нагваль выходит на поверхность. Отсюда опасность этого маневра. Когда нагваль наверху даже на короткое мгновение, то невозможно описать тех ощущений, которые испытывает тело. Я знаю, что ты потратил бесконечные часы, пытаясь подобрать объяснение тому, что ты почувствовал, и что до сегодняшнего дня ты не смог этого сделать. Однако я добился того, что хотел. Я зацепил тебя.
Я сказал ему, что все еще помню, как он на меня смотрел.
— Взгляд в правый глаз не является смотрением, — сказал он. — скорее ты при этом насильно хватаешь что-то сквозь глаз другого человека. Другими словами, хватаешь что-то, что находится за глазом. При этом действительно испытываешь физическое ощущение, что удерживаешь что-то своей волей.
Он почесал голову, сдвинув шляпу вперед на лицо.
— Естественно, это только способ говорить, — сказал он. — способ объяснять непонятные физические ощущения.
Он приказал мне перестать писать и посмотреть на него. Он сказал, что собирается слегка схватить мой тональ своей волей. Ощущение, которое я испытал было повторением того, что я ощущал в день нашей встречи и в других случаях, когда дон Хуан заставлял меня чувствовать, что его глаза касаются меня в физическом смысле.
— Но каким образом ты заставляешь меня чувствовать, что касаешься, дон Хуан? Что ты в действительности делаешь? — спросил я.
— Нет способа в точности описать, что тут делаешь. Что-то вырывается вперед из какого-то места ниже живота. Это что-то имеет направление и может быть сфокусировано на чем угодно.
Я опять ощутил что-то похожее на мягкие щупальца, схватившие какую-то неопределенную часть меня.
— Это действует только тогда, когда воин научится фокусировать свою волю,
— Объяснил дон Хуан после того, как отвел свои глаза. — этого невозможно практиковать, поэтому я не рекомендовал и не вводил его использование. В определенный момент жизни воина это просто происходит. Никто не знает как.
Некоторое время он оставался совершенно спокойным. Я был крайне взволнован. Внезапно дон Хуан начал говорить опять.
— секрет заключается в левом глазе. По мере того, как воин продвигается по тропе знания, его левый глаз приобретает возможность схватывать все. Обычно левый глаз воина имеет странный вид. Иногда он становится постоянно скошенным или становится меньше другого или больше, или каким-либо образом отличается.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Четверг, 20.12.2012, 23:19 | Сообщение # 128 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| — После того, как ученик зацеплен, начинается инструкция, — продолжал он.
— Первым действием учителя является поселить в него мысль, что тот мир, который, как мы думаем, мы видим, является только видом, описанием мира. Каждое усилие учителя направлено на то, чтобы доказывать этот момент своему ученику.
Однако принятие этого является, кажется, самым трудным, что только можно сделать. Мы полностью захвачены своим частным взглядом на мир, который заставляет нас чувствовать и действовать так, как если мы знаем о мире все. Учитель с самого первого поступка, который он совершает, нацеливается на то, чтобы остановить этот взгляд. Маги называют это остановкой внутреннего диалога, и они убеждены, что это единственная важнейшая техника, которой может научиться ученик.
Для того, чтобы остановить вид мира, который поддерживаешь с колыбели, недостаточно просто желать этого или сделать решение. Необходима практическая задача. Эта практическая задача называется правильным способом ходьбы. Она кажется безвредной и бессмысленной. Как и все остальное, что имеет силу в себе или вокруг себя, правильный способ ходьбы не привлекает внимания. Ты понял это и рассматривал это по крайней мере в течение нескольких лет, как любопытный способ поведения. До самого последнего времени тебе не приходило в голову, что это было самым эффективным способом остановить твой внутренний диалог.
— Как правильный способ ходьбы останавливает внутренний диалог? — спросил я.
— Ходьба в этой определенной манере насыщает тональ, — сказал он. — она переполняет его. Видишь ли, внимание тоналя должно удерживаться на его творениях. В действительности именно это внимание и создает в первую очередь порядок в мире. Поэтому тональ должен быть внимательным к элементам своего мира для того, чтобы поддерживать их и превыше всего он должен поддерживать взгляд на мир, или внутренний диалог.
Он сказал, что правильный способ ходьбы являлся обманным ходом. Воин сначала, подгибая свои пальцы, привлекает внимание к своим рукам, а затем, глядя и фиксируя глаз на любую точку прямо перед собой на той дуге, которая начинается у концов его ступней и заканчивается над горизонтом, он буквально затопляет свой тональ информацией. Тональ без своих с глазу на глаз отношений с элементами собственного описания не способен разговаривать с собой, и таким образом он становится молчалив.
Дон Хуан объяснил, что положение пальцев никакого значения не имеет, что единственным соображением было привлечь внимания к рукам сжимая пальцы разными непривычными способами. И что важным здесь является тот способ, посредством которого глаза, будучи не сфокусированными, замечали огромное количество штрихов мира, не имея ясности относительно них. Он добавил, что глаза в этом состоянии способны замечать такие детали, которые были слишком мимолетными для нормального зрения.
— Вместе с правильным способом ходьбы, — продолжал дон Хуан, — учитель должен обучить своего ученика другой возможности, которая еще более мимолетна — способности действовать не веря, не ожидая наград. Действовать только ради самого действия. Я не преувеличу, если скажу тебе, что успех дела учителя зависит от того, насколько хорошо и насколько гармонично он ведет своего ученика в этом особом отношении.
Я сказал дону Хуану, что не помню, чтобы он когда-нибудь обсуждал действие ради самого действия как особую технику. Все, что я могу вспомнить, так это его постоянные, но ни с чем не связанные замечания об этом.
Он засмеялся и сказал, что его маневр был таким тонким, что прошел мимо моего внимания до сего дня. Затем он напомнил мне о всех тех бессмысленных шутливых задачах, которые он мне обычно задавал каждый раз, когда я бывал у него дома. Абсурдные работы, типа аранжировки дров особым образом, окружения его дома непрерывной цепью концентрических кругов, нарисованных моим пальцем, переметание мусора с одного угла в другой и тому подобное. В эти задачи входили также поступки, которые я должен был выполнять дома сам, такие как носить белую шапку или всегда в первую очередь завязывать свой левый ботинок, или застегивать пояс всегда справа налево.
Причина, по которой я никогда не воспринимал ни одно из этих заданий иначе как шутку, состояла в том, что он всегда велел мне забыть о них после того, как я выводил их в регулярный распорядок.
После того, как он пересказал все те задания, которые давал мне, я сообразил что заставляя меня придерживаться бессмысленных распорядков, он пришел к тому, что воплотил в меня идею действовать действительно не ожидая ничего взамен.
— Остановка внутреннего диалога является, однако, ключом к миру магов, — сказал он. — вся остальная деятельность только зацепки. Все, что они делают, так это ускоряют эффект остановки внутреннего диалога.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Четверг, 20.12.2012, 23:22 | Сообщение # 129 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| Он сказал, что имеются два основных вида деятельности или техники, используемые для ускорения остановки внутреннего диалога: стирание личной истории и сновидение. Он напомнил мне, что на первых этапах моего ученичества он дал мне целый ряд особых методов для изменения моей «личности». Я занес их в свои заметки и забыл о них на несколько лет, пока не понял их важности. Эти особые методы были на первый взгляд крайне эксцентричными способами соблазнить меня изменить мое поведение.
Он объяснил, что искусство учителя состоит в том, чтобы отклонить внимание ученика от основных моментов. Наглядным примером такого искусства был тот факт, что я не понимал до этого дня важнейшего момента того, что он трюком завлек меня в учение — действовать не ожидая наград. Он сказал, что параллельно с этим он переключил мой интерес на идею «видения», которая, если ее правильно понять, была действием непосредственно связанным с нагвалем. Действием, являющимся неизбежным результатом учения, но недостижимой задачей, как задача сама по себе.
— Какой был смысл такого трюка со мной? — спросил я.
— Маги убеждены, что все мы являемся грудой никчемности, — сказал он. — мы никогда не сможем по своей воле отдать свой бесполезный контроль. Поэтому с нами нужно действовать путем трюков. Он рассказал, что заставив меня сконцентрировать свое внимание на псевдозадаче обучения «видеть», он успешно выполнил две вещи. Во-первых он наметил прямое столкновение с нагвалем, не упоминая о нем, а во-вторых, он трюком заставил меня рассмотреть реальные моменты его учения как несущественные. Стирание личной истории и сновидения никогда не были для меня настолько важными как «видение». Я рассматривал их как очень развлекательную деятельность. Я даже считал, что эта такая практика, которая дается мне с наибольшей легкостью.
— Наибольшая легкость, — сказал он насмешливо, когда он услышал мое замечание. — учитель ничего не должен оставлять случаю. Я тебе говорил, что ты прав в том смысле, что тебя надувают. Проблема состояла в том, что ты был убежден, что надувательство было направлено на то, чтобы одурачить твой разум. Для меня этот трюк означал отвлечь твое внимание или уловить его как это требовалось.
Он взглянул на меня, скосив глаза и указал на окружающее широким движением руки.
— Секрет всего этого — это наше внимание, — сказал он.
— Что ты имеешь в виду, дон Хуан?
— Все это существует только из-за нашего внимания. Тот самый камень, где мы сидим, является камнем потому, что мы были вынуждены уделить ему внимание как камню.
Я хотел, чтобы он объяснил мне эту мысль. Он засмеялся и погрозил мне пальцем.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Суббота, 22.12.2012, 18:22 | Сообщение # 130 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| Он убедительно объяснил, что из-за его обходного маневра я стал заинтересованным в стирании личной истории и сновидении. Он сказал, что эффекты этих двух техник были совершенно разрушительными, если они практикуются полностью, и что тут его забота, как забота каждого учителя, была не дать своему ученику сделать что-либо такое, что бросит его в сторону или в мрачность.
— Стирание личной истории и сновидения должны быть только помощью — сказал он. — для смягчения каждому ученику необходимы сила и умеренность. Вот почему учитель вводит путь воина или способ жить, как воин. Это клей, который соединяет все в мире мага. Мало-помалу учитель должен выковывать и развивать его. Без устойчивости и способности держать голову над водой, которыми характеризуется путь воина, невозможно выстоять на пути знания.
Дон Хуан сказал, что обучение пути воина было таким моментом, когда внимание ученика скорее улавливалось, чем отклонялось. И что он уловил мое внимание тем, что сбивал меня с моих обычных обстоятельств жизни каждый раз, когда я навещал его. Наши хождения по пустыне и горам являлись средством выполнить это. Его маневр изменения контекста моего обычного мира путем вождения меня на прогулки и на охоту был другим моментом его системы, которого я не заметил. Сопутствовавшая перестановка в мире означала, что я не знал концов, и мое внимание было сконцентрировано на всем, что делал дон Хуан.
— Каков трюк, а? — сказал он и засмеялся.
Я засмеялся с испугом. Я никогда не подозревал, что он настолько все осознает.
Затем он перечислил свои шаги в руководстве моим вниманием и уловлении его. Когда он закончил свой отчет, он добавил, что учитель должен брать в соображение личность ученика, и что в моем случае он должен был быть осторожным из-за того, что в моей природе было много насилия, и я в отчаянии не смог бы ничего лучшего придумать, как убить самого себя.
— Что ты за противоестественный человек, дон Хуан? — сказал я шутя, и он расхохотался.
Он объяснил, что для того, чтобы помочь стереть личную историю, нужно было обучить еще трем техникам. Они состояли из потери важности самого себя, принятия ответственности за свои поступки и использование смерти как советчика. Идея состояла в том, что без благоприятного эффекта этих трех техник стирание личной истории вызовет в ученике неустойчивость, ненужную и вредную двойственность относительно самого себя и своих поступков.
Дон Хуан попросил меня сказать ему, какова была наиболее естественная реакция, которую я имел в моменты стресса и замешательства, прежде чем я стал учеником. Он сказал, что его собственной реакцией была ярость. Я сказал ему, что моей была жалость к самому себе.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Суббота, 22.12.2012, 18:25 | Сообщение # 131 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| — Хотя мы и не осознаем этого, но ты должен отключать свою голову для того, чтобы это чувство было естественным, — сказал он. — сейчас ты уже не имеешь возможности вспомнить те бесконечные усилия, которые тебе были нужны для того, чтобы установить жалость к самому себе как отличительную черту на своем острове. Жалость к самому себе была постоянным свидетелем всего, что ты делал.
Она была прямо на кончиках твоих пальцев, готовая давать тебе советы. Воин рассматривает смерть как более подходящего советчика, которого тоже можно привести свидетелем ко всему, что делаешь, точно также, как жалость к самому себе или ярость. Очевидно, после несказанной борьбы ты научился чувствовать жалость к самому себе. Но ты можешь также научиться тем же самым способом чувствовать свой нависший конец, и таким образом ты сможешь научиться иметь идею своей смерти на кончиках пальцев. Как советчик, жалость к самому себе — ничто, по сравнению со смертью.
Затем дон Хуан указал, что здесь, казалось бы, было противоречие в идее перемены. С одной стороны, мир магов призывал к полной трансформации. С другой стороны, объяснение магов говорит, что остров тональ является цельным, и не один элемент его не может быть передвинут. Перемена в таком случае не означает уничтожения чего бы то ни было, а скорее изменение в использовании, которое связано с этими элементами.
— Жалость к самому себе, например, — сказал он. — нет никакого способа с пользой освободиться от нее. Она имеет определенное место и определенный характер на твоем острове. Определенный фасад, который издалека видно. Поэтому каждый раз, когда представляется случай, жалость к самому себе становится активной. Она имеет историю. Если ты затем сменишь фасад жалости к самому себе, то ты сместишь место ее применения.
Я попросил его объяснить значение его метафор, особенно идею смены фасадов. Я понял это, как, может быть, играть более чем одну роль одновременно.
— Фасады меняешь, изменяя использование элементов острова, — сказал он. — возьмем опять жалость к самому себе. Она была полезной для тебя, потому что ты или чувствовал свою важность, или что ты заслуживаешь лучших условий, лучшего обращения, или потому что ты не хотел принимать ответственности за свои поступки, которые приводили тебя в состояние возбуждения жалости к самому себе, или потому что ты был неспособен принять идею своей нависшей смерти, чтобы она была свидетелем твоих поступков и советовала тебе.
Стирание личной истории и три сопутствующие ей техники являются средствами магов для перемены фасада элементов острова. Например, стиранием своей личной истории ты отрицал использование жалости к самому себе. Для того, чтобы жалость к самому себе работала, тебе необходимо быть важным, безответственным и бессмертным. Когда эти чувства каким-либо образом изменены, то ты уже не имеешь возможности жалеть самого себя.
То же самое справедливо относительно двух других элементов, которые ты изменил на своем острове. Без использования этих четырех техник, ты бы никогда не добился успеха в перемене их. Смена фасадов означает только то, что отводишь второстепенное место первоначально важным элементам. Твоя жалость к самому себе все еще предмет на твоем острове. Она будет там, на заднем плане точно так же, как идея твоей нависшей смерти или твоей смиренности, или твоей ответственности за свои поступки уже находились там без всякого использования.
Дон Хуан сказал, что после того, как все эти техники были предоставлены, ученик прибывает на перекресток. В зависимости от его чувствительности, ученик делает одну из двух вещей. Он или принимает рекомендации и предложения, сделанные его учителем за чистую монету, действуя не ожидая наград, или же он все принимает за шутку и за то, что его уводят в сторону.
Я заметил, что в моем собственном случае я путаюсь со словом «техника». Я всегда ожидал ряда точных указаний, но он давал мне только неопределенные предложения, и я не был способен принять их серьезно или действовать в соответствии с его наметками.
— В этом была твоя ошибка, — сказал он. — мне пришлось решать тогда, использовать или нет растения силы. Ты мог бы воспользоваться теми четырьмя техниками для того, чтобы очистить и привести в порядок свой остров тональ. Они привели бы тебя к нагвалю. Но не все мы способны реагировать на простые рекомендации. Ты и я в этом отношении нуждались в чем-либо еще, что бы потрясло нас. Нам нужны были эти потрясения силы.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Суббота, 22.12.2012, 18:29 | Сообщение # 132 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| — Что произошло бы, если бы я принял твои рекомендации серьезно? — спросил я.
— Ты бы достиг нагваля, — ответил он.
— Но разве бы я достиг нагваля без бенефактора?
— Сила дает нам согласно нашей неуязвимости, — сказал он. — если бы ты серьезно использовал эти четыре техники, то ты накопил бы достаточно личной силы, чтобы найти бенефактора. Ты был бы неуязвимым, и сила открыла бы тебе все нужные проспекты. Это закон.
— Почему ты не дал мне больше времени? — спросил я.
— У тебя было времени столько, сколько нужно, — сказал он. — так показала мне сила. Однажды ночью я дал тебе загадку, чтобы ты над ней поработал. Ты должен был найти благоприятное для тебя место перед дверью моего дома. Этой ночью ты действовал чудесно под давлением, и утром ты заснул на том самом камне, который я поставил туда. Сила показала мне, что тебя следует безжалостно толкать, иначе ты не шевельнешь пальцем.
— Помогли ли мне растения силы? — спросил я.
— Определенно, — сказал он. — они раскрыли тебя, остановив твой взгляд на мир. В этом отношении растения силы имеют тот же самый эффект на тональ, как и правильный способ ходьбы. И то и другое переполняет его информацией, и сила внутреннего диалога приходит к концу. Растения отличны для этого, но слишком дорогостоящи. Они наносят непередаваемый вред телу. Это их недостаток, особенно дурмана.
— Но если ты знал, что они были так опасны, зачем ты давал их мне так много и так много раз? — спросил я.
Он заверил меня, что детали процедуры решались самой силой. Он сказал, что несмотря на то, что учение должно было представить ученику те же самые моменты, порядок был различным для каждого. И что он получал неоднократные указания, что я нуждаюсь в очень большом количестве убеждений для того, чтобы принять что-либо во внимание.
— Я имел дело с изнеженным бессмертным существом, которому не было никакого дела до его жизни или его смерти, — сказал он смеясь.
Я выдвинул тот факт, что он описал и обсуждал эти растения в антропоморфическом смысле. Он всегда обращался к ним так, как если бы растения были персонажем. Он заметил, что это были предписанные средства для отвлечения внимания ученика в сторону от действительной темы, которая заключалась в остановке внутреннего диалога.
— Но если они используются только для того, чтобы остановить внутренний диалог, то какую связь они имеют с олли? — спросил я.
— Этот момент трудно объяснить, — сказал он. — эти растения подводят ученика непосредственно к нагвалю, а олли является одним из аспектов его. Мы действуем исключительно в центре разума вне зависимости от того, кем мы являемся и откуда мы пришли. Разум естественно так или иначе может брать в расчет все, что происходит в его виде на мир. Олли это нечто такое, что находится вне его вида, вне царства разума. Это может наблюдаться только в центре воли в те моменты, когда наш обычный взгляд остановлен. Поэтому правильно говоря, это нагваль. Маги, однако, могут научиться воспринимать олли крайне сложным образом, и, поступая так, они оказываются слишком глубоко погруженными в новый вид. Поэтому для того, чтобы защитить тебя от такой судьбы, я не представлял тебе олли так, как это обычно делают маги. Маги научились после многих поколений использования растений силы, давать в своем взгляде на мир отчет обо всем, что происходит с ними. Я сказал бы, что маги, используя свою волю, добились того, что расширили свои взгляды на мир. Мой учитель и мой бенефактор были ярчайшими примерами этого. Они были люди огромной силы, но они не были людьми знания. Они так и не разорвали границ своего огромного мира и поэтому никогда не прибыли к целостности самих себя. Тем не менее они знали об этом. Не то, чтобы они жили однобокой жизнью, говоря о вещах, находящихся вне их достижения. Они знали, что они шагнули мимо лодки и что только в момент их смерти вся загадка полностью будет раскрыта им. Магия дала им только мимолетный взгляд, но не реальное средство, чтобы достичь целостности самого себя.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Суббота, 22.12.2012, 18:32 | Сообщение # 133 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| — Я не хочу подчеркивать эти события, чтобы объяснять их, — сказал он сухо. — прозябание в объяснениях возвратит нас назад туда, где мы быть не хотим. То-есть это отбросит нас назад в вид мира. На этот раз намного более крупного.
Дон Хуан сказал, что после того, как внутренний диалог ученика был остановлен действием растений силы, наступал неизбежный момент. У ученика начинали возникать задние мысли относительно всего ученичества. По мнению дона Хуана даже самые большие энтузиасты в этой точке ощутят серьезную потерю заинтересованности.
— Растения силы потрясают тональ и угрожают прочности всего острова, — сказал он. — именно в этот момент ученик отступает и мудро делает. Он хочет выбраться из всей этой каши. Точно так же в этот момент учитель устанавливает свою наиболее искусную ловушку — стоящего противника. Ловушка имеет две цели. Во-первых, она позволяет учителю удержать своего ученика, а во-вторых, она позволяет ученику иметь точку соотнесения, чтобы пользоваться ею в дальнейшем. Ловушка — это маневр, который выводит на арену стоящего противника. Без помощи стоящего противника, который в действительности является не врагом, а совершенно преданным помощником, ученик не имеет возможности продолжать путь знания. Лучшие из людей сдались бы на этой границе, если бы решение было оставлено им. Я подвел к тебе стоящего противника, прекраснейшего воина, которого можно найти — ля Каталину.
Дон Хуан говорил о том времени несколькими годами раньше, когда он ввел меня в затяжную битву с колдуньей-индеанкой.
— Я привел тебя в непосредственный контакт с ней, и я выбрал женщину, потому что ты доверяешь женщинам. Разрушить это доверие было очень трудным делом для нее. Через несколько лет она мне призналась, что ей хотелось бы отступить, потому что ты ей нравился, но она — великий воин, и несмотря на ее чувства она чуть не стерла тебя с лица планеты. Она нарушила твой тональ так интенсивно, что он уже никогда не был тем же самым опять. Она действительно изменила очертания на лице твоего острова настолько глубоко, что ее поступки послали тебя в другое царство. Можно было бы сказать, что она сама могла бы быть твоим бенефактором, если бы ты был вылеплен не для того, чтобы быть магом, таким как она. Чего-то недоставало между вами двумя. Ты был не способен ее бояться. Однажды ночью ты чуть не растерял свои шарики, когда она напала на тебя, но несмотря на это тебя влекло к ней. Для тебя она была желанной женщиной вне зависимости от того, как ты ее боялся. Она знала это. Однажды я уловил как в городе ты смотрел на нее, трясясь до подошв от страха и пуская слюни на нее одновременно.
Из-за поступков стоящего противника, далее, ученик может или разлететься на куски или радикально измениться. Действия ля Каталины с тобой, поскольку они тебя не убили, не потому, что она недостаточно хорошо пыталась, а потому, что ты оказался достаточно стойким, имели благоприятное действие на тебя, а также снабдили тебя решением.
Учитель пользуется стоящим противником для того, чтобы заставить ученика сделать выбор в своей жизни. Ученик должен сделать выбор между миром воина и своим обычным миром. Но никакое решение невозможно до тех пор, пока ученик не понимает выбора. Поэтому учитель должен быть совершенно терпелив и в совершенстве понимать и должен вести своего ученика уверенной рукой к такому выбору. А превыше всего он должен быть уверенным, что его ученик изберет мир и жизни воина. Я добился этого, попросив тебя помочь мне победить ля каталину. Я сказал тебе, что она собирается меня убить, и что мне нужна твоя помощь, чтобы освободиться от нее. Я честно предупредил тебя относительно последствий твоего выбора и дал тебе массу времени, чтобы решить принимать его или нет.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Четверг, 25.04.2013, 19:25 | Сообщение # 134 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| В жизни воина
есть только одна вещь. Один единственный вопрос, который действительно не
решен: насколько далеко можно пройти по тропе знания и силы. Этот вопрос
остается открытым, и никто не может предсказать его исход. Я однажды говорил
тебе, что свобода воина состоит в том, чтобы или действовать неуязвимо, или
действовать как никчемность. В действительности неуязвимость — единственное
действие, которое свободно, и таким образом оно является единственной мерой
духа воина.
Дон Хуан
сказал, что после того, как ученик сделает свое решение вступить в мир магов,
учитель даст ему прагматическое задание, задачу, которую он должен выполнить в
своей повседневной жизни. Он объяснил, что та задача, которая должна подходить
к личности ученика, обычно бывает своего рода растянутой жизненной ситуацией, в
которую ученик должен попасть и которая будет являться средством, постоянно
воздействующим на его взгляд на мир. В моем собственном случае я понимал такую
задачу скорее как жизненную шутку, чем как серьезную жизненную ситуацию. Со
временем, однако, мне наконец стало ясно, что я должен быть очень усердным по
отношению к ней.
— После того,как ученику была дана его магическая задача, он становится готовым к другому
типу наставлений, — продолжал он. — здесь он уже воин. В твоем случае,
поскольку ты уже не был учеником, я обучил тебя трем техникам, которые помогали
сновидению: разрушение распорядка жизни, бег силы и неделание. Ты был оченьинертен, онемевший как ученик и онемевший как воин. Ты старательно записывал
все, что я тебе говорил, и все, что с тобой происходило, но ты не действовал в
точности так, как я говорил тебе. Поэтому мне все еще приходилось подстегивать
тебя растениями силы.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Затем дон Хуан
шаг за шагом представил мне картину того, как он отвлек мое внимание от сновидения,
заставив меня поверить, что важным моментом является очень трудная
деятельность, которую он назвал неделание и которая состояла из перцептивной
игры фокусирования внимания на трех чертах мира, которые обычно проходили мимо
него, таких как тени предметов. Дон Хуан сказал, что его стратегией было
отделить неделание, окружив его самой строгой секретностью.
— Неделание,
как и все остальное — очень важная техника. Но она не была основным моментом, —
сказал он. — ты попался на секретность. Ты — балаболка, и вдруг тебе доверили
секрет!
Он засмеялся и
сказал, что может себе вообразить те трудности, через которые я прошел, чтобы
держать рот закрытым.
Он объяснил,что разрушение рутины, бег силы и неделание были проспектами к обучению новым
способам восприятия мира, и что они давали воину намек на невероятные
возможности действия. По идее дона Хуана знание отдельного и прагматического
мира сновидения делалось возможным посредством использования этих техник.
Сновидение —
это практическая помощь, разработанная магами. Они знали то, что делают и
искали полезности нагваля, обучая свой тональ, так сказать, отходить на секунду
в сторону, а затем хвататься вновь. Это утверждение не имеет для тебя смысла.Но этим ты и занимался все время. Обучал себя отпускаться не теряя при этом
своих шариков. Сновидение, конечно, является венцом усилий магов. Полным
использованием нагваля.
Он прошелся по
всем упражнениям неделания, которые заставлял меня выполнять, по всем рутинным
вещам моей повседневной жизни, которые он выделил для искоренения и по всем тем
случаям, когда он вынуждал меня пользоваться бегом силы.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Четверг, 25.04.2013, 19:26 | Сообщение # 135 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| — в целом,
затем, работа Хенаро должна была подвести тебя к нагвалю. Но здесь мы встречаемся
со странным вопросом: что должно было быть подведено к нагвалю?
Он подтолкнул
меня движением глаз ответить на этот вопрос.
— Мой разум? —
спросил я.
— Нет, разум
здесь не имеет значения. Разум выключается в ту же секунду, как только
оказывается за своими узкими границами.
— Тогда это был
мой тональ, — сказал я.
— Нет, тональ и
нагваль являются двумя естественными частями нас самих, — сказал он сухо. — они
не могут вести одна в другую.
— Мое
восприятие? — спросил я.
— Вот тут ты
попал, — закричал он, как если бы я был ребенком, который дал правильный ответ.
— теперь мы подходим к объяснению магов. Я уже предупреждал тебя, что оно
ничего не объясняет и все же...
Он остановился
и взглянул на меня сияющими глазами.
— Это еще один
из трюков магов, — сказал он.
— О чем ты
говоришь? Какой еще трюк? — спросил я с оттенком тревоги.
— Объяснение
магов, конечно, — ответил он. — ты увидишь это сам. Но давай продолжим. Магиговорят, что мы находимся внутри пузыря. Это тот пузырь, в который мы были
помещены в момент своего рождения. Сначала пузырь открыт, но затем он начинает
закрываться, пока не запаяет нас внутри себя. Этот пузырь является нашим
восприятием. Мы живем внутри этого пузыря всю свою жизнь. А то, что мы видим на
его круглых стенах, является нашим собственным отражением.
Он наклонил
голову и взглянул на меня искоса. Он хихикнул.
— Ты с ума
сошел, — сказал он. — тебе полагается задать здесь вопрос.
Я засмеялся.
Как бы то ни было, его предупреждение об объяснении магов плюс осознание
пугающих масштабов его понимания начали наконец оказывать на меня свое действие.
— Что за вопрос
мне полагается задать? — спросил я.
— Если то, чтомы видим на стенах, является нашим отражением, тогда то, что отражается должно
быть реальной вещью, — сказал он улыбаясь.
— Это хороший
довод, — сказал я шутливым тоном. Мой разум мог легко следить за этим
аргументом.
— Та вещь,
которая отражается, является нашей картиной мира, — сказал он. — эта картина —
сначала описание, которое давалось нам с момента нашего рождения, пока все наше
внимание не оказывается захваченным им, и описание становится видом на мир.
Задачей учителя
является перестроить этот вид, подготовить светящееся существо к тому времени,
когда бенефактор откроет пузырь снаружи, — он сделал еще одну рассчитанную
паузу и еще одно замечание относительно отсутствия у меня внимания, судя по
моей неспособности вставить подходящее замечание или вопрос.
— Каким должен
бы быть мой вопрос? — спросил я.
— Зачем нужно
открывать пузырь? — ответил он. Он громко рассмеялся и похлопал меня по спине,
когда я сказал: «это хороший вопрос».
— Конечно, —
воскликнул он. — он должен быть хорошим для тебя, потому что он один из твоих
собственных
Пузырь
открывается для того, чтобы позволить светящемуся существу увидеть свою
целостность, — продолжал он. — естественно все это дело называния этого пузыря,
это только способ говорить, но в данном случае это точный способ.
Осторожный
маневр введения светящегося существа в целостность его самого требует, чтобы
учитель работал изнутри пузыря, а бенефактор снаружи. Учитель перестраивает вид
на мир. Я назвал этот вид островом тональ. Я сказал, что все, чем мы являемся,
находится на этом острове. Объяснение магов говорит, что остров тональ создан
нашим восприятием, которое было выучено концентрироваться на определенных
элементах. Каждый из этих элементов и все они вместе взятые образуют нашу
картину мира. Работа учителя, насколько это касается восприятия ученика,
состоит в перенесении всех элементов острова на одну половину пузыря. К
настоящему времени ты должно быть понял, что чистка и перестройка острова
тоналя означает перегруппировку всех его элементов на сторону разума. Моей
задачей было расчленить твой обычный взгляд, не уничтожить его, а заставить его
перекатиться на сторону разума. Ты сделал это лучше, чем любой, кого я знаю.
Он нарисовал
воображаемый круг на камне и разделил его пополам вертикальным диаметром. Он
сказал, что искусством учителя было заставить своего ученика сгруппировать всю
свою картину мира на правой половине пузыря.
— Почему правая
половина? — спросил я.
— Это сторона
тоналя, — сказал он. — учитель всегда обращается к этой стороне и, сталкивая
своего ученика с одной стороны с путем воина, он заставляет его быть разумным и
трезвым, и сильным душой и телом. А с другой стороны, с немыслимыми, но реальными
ситуациями, с которыми ученик не может сладить, он заставляет его понять, что
его разум, хотя он и является чудеснейшим центром, может охватить лишь очень
небольшой участок. Как только воин столкнулся со своей невозможностью охватить
разумом все, он сойдет со своей дороги, чтобы поддержать и защитить свой
поверженный разум. А чтобы добиться этого, он сгрудит все, что у него есть,
вокруг него. Учитель следит за этим, безжалостно подхлестывая его, пока вся его
картина мира не окажется на одной половине пузыря. Другая половина пузыря, та,
которая очистилась, может тогда быть названа тем, что маги называют волей.
Мы лучше
объясним это, сказав, что задача учителя состоит в том, чтобы начисто отмыть
одну половину пузыря и заново сгруппировать все на другой половине. Задача
бенефактора состоит затем в открытии пузыря на той стороне, которая была
очищена. После того, как печать сорвана, воин уже никогда не бывает тем же
самым. Он имеет после этого команду над своей целостностью. Половина пузыря
является абсолютным центром воли, нагвалем. Вот какой порядок должен
превалировать. Любая другая аранжировка бессмысленна и мелочна, потому что она
будет идти против нашей природы. Она крадет у нас наше магическое наследство и
низводит нас до ничего.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Четверг, 25.04.2013, 19:30 | Сообщение # 136 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| — Нет способа
говорить о неизвестном, — сказал он. — можно быть только свидетелем его.
Объяснение магов говорит, что каждый из нас имеет центр, из которого можно быть
свидетелем нагваля — волю. Поэтому воин может отправляться в нагваль и позволить
своему клубку складываться и перестраиваться всевозможными образами. Я уже говорил
тебе, что выражение нагваля — это личное дело. Я имел в виду, что от самого воина
зависит направлять перестройки этого клубка. Человеческая форма или
человеческое чувство являются первоначальными. Может быть, это самая милая форма
из всех для нас. Есть, однако, бесконечное количество других форм, которые
может принять клубок. Я говорил тебе, что маг может принять любую форму, какую
хочет. Это правда. Воин, который владеет целостностью самого себя, может
направить частицы своего клубка, чтобы они объединились любым вообразимым
образом. Смысл жизни — это то, что делает такие объединения возможными. Когдасила жизни выдохнется, то уже нет никакого способа вновь собрать клубок.
Я назвал этот
клубок пузырем восприятия. Я сказал также, что он запечатан, закрыт накрепко и
что он никогда не открывается до момента нашей смерти. Тем не менее, его можно
открыть. Маги, очевидно, узнали этот секрет, и хотя не все они достигли
целостности самих себя, они знали о возможности этого. Они знали, что пузырь
открывается только тогда, когда погружаешься в нагваль. Вчера я дал тебе
пересказ всех тех шагов, которые ты сделал, чтобы прибыть к этой точке.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Четверг, 25.04.2013, 19:35 | Сообщение # 137 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| Дон Хенаро
поднялся и медленно отошел на совершенно плоский участок как раз перед нами, в
3-4 метрах в стороне. Там он сделал странное движение. Он двигал своими руками,
как бы очищая пыль с своей груди и живота. Затем произошла странная вещь. Поток
почти неощутимого света прошел сквозь него. Он исходил из земли и, казалось
обнял все его тело. Он сделал что-то вроде заднего пируэта, нырок назад, точнее
говоря, и приземлился на грудь и на руки. Его движение было выполнено с такой
точностью и легкостью, что он казался невесомым существом, червеобразным
существом, которое перевернулось. Когда он оказался на земле, он исполнил ряд
неземных движений. Он скользил всего в нескольких дюймах над землей, или
катался на ней, как если бы он лежал на шарикоподшипниках, или же плавал, описывая
круги и поворачиваясь с быстротой и ловкостью угря, плывущего в океане.
Мои глаза
начали успокаиваться в какой-то момент и затем без всякого перехода я уже
следил за шаром света, скользящим взад и вперед по чему-то, что, казалось, было
поверхностью катка с тысячами лучей света, сияющими на ней.
Картина была
ясной. Затем шар огня остановился и остался неподвижным. Голос встряхнул меня и
рассеял мое внимание. Это заговорил дон Хуан. Сначала я не мог понять, что он
говорит. Я опять взглянул на шар огня. Я мог различить только дона Хенаро,
лежащего на земле с разбросанными руками и ногами. Голос дона Хуана был очень ясным.
Он, казалось, нажал на какой-то курок во мне, и я начал писать.
— Любовь Хенаро— это этот мир, сказал он. — он только что обнимал эту огромную землю, но
поскольку он такой маленький, все, что он может делать, только плавать в ней.
Но земля знает, что он любит ее, и заботится о нем. Именно поэтому жизнь Хенаро
наполнена до краев, и его состояние, где бы он ни был, будет изобильным. Хенаро
бродит по тропам своей любви, и где бы он ни находился, он цельный.
Хенаро сел
перед нами на корточки. Он мягко погладил землю.
— Это
предрасположение двух воинов, — сказал он. — эта земля, этот мир. Для воина не
может быть большей любви.
Дон Хенаро поднялся
и минуту сидел на корточках рядом с доном Хуаном, пока они оба пристально
смотрели на нас. Затем они оба сели, скрестив ноги.
— Только если
любишь эту землю с несгибаемой страстью, можно освободиться от печали, — сказал
дон Хуан. — воин всегда весел, потому что его любовь неизменна и предмет еголюбви — земля — обнимает его и осыпает его невообразимыми дарами. Печаль
принадлежит только тем, кто ненавидит ту самую вещь, которая дает укрытие всем
своим существам.
Дон Хуан опять
с нежностью погладил землю.
— Это милое
существо, которое является живым до последней крупицы и понимает каждое
чувство, успокоило меня. Оно вылечило мои боли и, наконец, когда я полностью
понял мою любовь к нему, оно научило меня свободе.
Он сделал
паузу. Тишина вокруг нас была пугающей. Ветер свистел мягко, а затем я услышал
далекий лай одинокой собаки.
— прислушайся к
этому лаю, — продолжал дон Хуан. — именно так моя любимая земля помогает мне
представить вам этот последний момент. Этот лай — самая печальная вещь, которую
можно услышать.
Минуту мы
молчали. Лай этой одинокой собаки был настолько печален, а тишина вокруг нас
настолько интенсивной, что я ощутил щемящую боль. Она заставила меня думать о
моей собственной жизни, о моей собственной печали, о моем собственном незнании
куда идти и что делать.
— Лай этой
собаки — это ночной голос человека, — сказал дон Хуан.
— Он исходит из
дома в той долине к югу. Человек кричит через свою собаку, поскольку они
являются компаньонами по рабству на всю жизнь, выкрикивая свою печаль и свою
запутанность. Он просит свою смерть прийти и освободить его от мрачных и
ужасных цепей его жизни.
Слова дона
Хуана затронули во мне самую беспокойную струну. Я чувствовал, что он говорит,
обращаясь прямо ко мне.
— Этот лай и то
одиночество, которое он создает, — говорят о чувствах людей, — продолжал он. —
людей, для которых вся жизнь была как один воскресный вечер. Вечер, который не
был совершенно жалким, но довольно жалким, нудным и неудобным. Они много
попотели и попыхтели, они не знали, куда пойти и что делать. Этот вечер оставил
им только воспоминания о мелочных раздражениях и нудности. А затем внезапно все
кончилось. Уже наступила ночь.
Он пересказал
историю, которую я когда-то рассказывал ему о семидесятидвухлетнем старике,
который жаловался, что его жизнь была такой короткой, что ему казалось, будто
всего день назад он был мальчиком. Этот человек сказал мне: «я помню ту пижаму,
которую я обычно носил, когда мне было десять лет от роду. Кажется прошел всего
один день. Куда ушло время?» — Противоядие, которое убивает этот яд — здесь, —
сказал дон Хуан, лаская землю. — взгляните на вас двоих. Вы добрались до
объяснения магов, но какая разница от того, что вы знаете его? Вы более
уединены, чем когда-либо, потому что без непреклонной любви к тому существу, которое
дает вам укрытие, уединенность кажется одиночеством.
Только любовь к
этому великолепному существу может дать свободу духу воина. А свобода это есть
радость, эффективность и отрешенность перед лицом любых препятствий. Это
последний урок. Он всегда оставляется на самый последний момент, на момент
полного уединения, когда человек остается лицом к лицу со своей смертью и своим
уединением. Только тогда этот урок имеет смысл.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Fagot | Дата: Четверг, 25.04.2013, 19:36 | Сообщение # 138 |
|
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Статус: Offline
| Цитата (Fagot) Любовь Хенаро— это этот мир, сказал он. — он только что обнимал эту огромную землю, нопоскольку он такой маленький, все, что он может делать, только плавать в ней.
Но земля знает, что он любит ее, и заботится о нем. Именно поэтому жизнь Хенаро
наполнена до краев, и его состояние, где бы он ни был, будет изобильным. Хенаро
бродит по тропам своей любви, и где бы он ни находился, он цельный.
Хенаро сел
перед нами на корточки. Он мягко погладил землю.
— Это
предрасположение двух воинов, — сказал он. — эта земля, этот мир. Для воина не
может быть большей любви.
Дон Хенаро поднялся
и минуту сидел на корточках рядом с доном Хуаном, пока они оба пристально
смотрели на нас. Затем они оба сели, скрестив ноги.
— Только если
любишь эту землю с несгибаемой страстью, можно освободиться от печали, — сказал
дон Хуан. — воин всегда весел, потому что его любовь не изменна и предмет еголюбви — земля — обнимает его и осыпает его невообразимыми дарами. Печаль
принадлежит только тем, кто ненавидит ту самую вещь, которая дает укрытие всем
своим существам.
Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
|
| |
| |
| Штопор | Дата: Среда, 01.05.2013, 20:15 | Сообщение # 139 |
 Искатель Духа
Группа: Администраторы
Сообщений: 3912
Статус: Offline
| Поэтично  по поводу странника думаю тебе все равно
|
| |
| |
|
|
