Форма входа

Поиск

Мини-чат

Статистика





Четверг, 28.03.2024, 14:23
Приветствую Вас Гость | RSS
Мистический Круг
Главная | Регистрация | Вход
ВТОРОЕ КОЛЬЦО СИЛЫ. - Страница 2 - Форум


[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 2 из 2
  • «
  • 1
  • 2
Модератор форума: Fagot  
Форум » Дедушка Карлос » Отжатый Карлос » ВТОРОЕ КОЛЬЦО СИЛЫ.
ВТОРОЕ КОЛЬЦО СИЛЫ.
FagotДата: Четверг, 26.12.2013, 21:30 | Сообщение # 51
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Я помнил
очаровательную улыбку Паблито; когда он стоял там, глядя на меня, его улыбка
была такой же чарующей, как всегда. Он подбежал туда, где я сидел, и на минуту
схватил меня за руки, не говоря ни слова. Я встал. Тогда он слегка встряхнул
меня и обнял. Я тоже был очень счастлив видеть его. Я подпрыгивал с детской
радостью. Я не знал, что сказать ему. Наконец, он нарушил молчание.
— Маэстро, —
сказал он ласково, слегка наклоняя свою голову, как бы в знак преклонения
передо мной. Титул «маэстро» — учитель — захватил меня врасплох. Я обернулся
вокруг, словно высматривая кого-то еще, кто находился прямо позади меня. Я
умышленно утрировал свои движения, чтобы дать ему понять, что я в недоумении.
Он улыбался, и единственное, что пришло мне в голову, это спросить у него, как
он узнал, что я здесь.
Он сказал, что
Нестор и Бениньо были принуждены вернуться ввиду очень необычного предчувствия,
которое заставило их бежать день и ночь без передышки. Нестор пошел в их
собственный дом выяснить, нет ли там чего-нибудь такого, что объяснило бы ощущение,
которое двигало ими. Бениньо пошел в городок к Соледад, а он сам пришел к дому
девушек.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

— Какого чертаты называешь меня «маэстро»? — спросил я шутливым тоном.— Ситуацияизменилась, — ответил он. — мы находимся в новых условиях, и свидетель говорит,
что ты теперь маэстро, а свидетель не может ошибаться. Но он сам расскажет тебе
всю эту историю. Он скоро будет здесь и он будет рад видеть тебя снова. Я думаю,
что он уже, должно быть, ощутил, что ты здесь. Когда мы возвращались обратно,
все мы ощущали, что ты, наверное, уже в пути, но никто из нас не ощутил, что ты
уже прибыл.Тут я сказалему, что приехал с единственной целью — увидеть его и Нестора, что они —
единственные два человека в мире, с которыми я мог бы поговорить о нашей последней
встрече с доном Хуаном и доном Хенаро и что я больше всего нуждаюсь в том,
чтобы рассеять неопределенность, которую вызвала во мне эта последняя встреча.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Четверг, 26.12.2013, 21:33 | Сообщение # 52
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Ответ Паблито
был путанным и непоследовательным. Все, что он мог вспомнить о последних
минутах перед нашим прыжком в пропасть, было то, как дон Хуан и дон Хенаро
попрощались с нами обоими и скрылись в темноте, его сила иссякла, он был на
грани фиаско, но я держал его за руку и подвел его к краю пропасти, и там он
отключился.
— Что случилось
после того, как ты отключился, Паблито?
— Я не знаю.
— Были ли у
тебя сны или видения? Что ты видел?
— Что касается
меня, то у меня не было никаких видений, а если и были, я не мог уделить им
никакого внимания. Мое отсутствие безупречности препятствует мне вспомнить их.
— А потом что
случилось?
— Я проснулся в
прежнем доме Хенаро. Я не знаю, как я туда попал.
Он замолчал, а
я лихорадочно искал в своем уме какой-нибудь вопрос, комментарий, критическое
замечание или что-нибудь другое, что добавило бы больше широты его утверждениям.
Фактически, ничто в утверждениях Паблито не помогало подкреплению того, что
случилось со мной. Я чувствовал себя обманутым. Я почти рассердился на него. Я
ощущал смесь жалости к Паблито и к себе самому и в то же время очень
интенсивное разочарование.
— Мне жаль, что
я так разочаровал тебя, — сказал Паблито.
Моей
немедленной реакцией на его слова было скрыть свои ощущения и заверить его, что
я вовсе не разочарован.
— Я маг, —
сказал он, смеясь, — скверный маг, но этого достаточно для того, чтобы знать,
что мое тело говорит мне. И сейчас оно говорит мне, что ты сердишься на меня.
— Я не сержусь,
Паблито! — воскликнул я.
— Это то, что
говорит твой разум, а не твое тело, — сказал он. — твое тело сердится. Твой
разум, однако, не находит причины сердится на меня, так что ты попал под перекрестный
огонь. Самое малое, что я могу сделать для тебя, так это распутать это. Твое
тело сердится, т.к. оно знает, что я не безупречен и что только безупречный
воин может помочь тебе. Твое тело сердится потому, что оно ощущает, что я опустошаю
себя. Оно знало об этом в ту же минуту, когда я вошел через эту дверь.

Я не знал, что
сказать. Я ощутил прилив запоздалого осознания. По-видимому, он был прав,
говоря, что мое тело знало все это. Во всяком случае, его прямота, с которой он
выступил против моих ощущений, притупила остроту моего расстройства. Я задал
себе вопрос, не играет ли сейчас Паблито в какую-нибудь игру со мной. Я сказал
ему, что, будучи таким прямым и уверенным, он, по-видимому, не мог быть таким
слабым, каким обрисовал себя мне.
Моя слабостьдовела меня до того, что у меня появилось томление, — сказал он почти шепотом.
— я дошел даже до такого состояния, что томлюсь по жизни обыкновенного человека.
Можешь ты поверить в это?
— Этого не
может быть, Паблито! — воскликнул я.
— Может, —
ответил он. — я тоскую по великой привилегии ходить по земле, как обычный
человек, без этого ужасного бремени.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Четверг, 26.12.2013, 21:37 | Сообщение # 53
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
— Я знаю, что
они сказали тебе, что вы пятеро — одно и то же, т.к. вы — дети Нагваля. Это
ложь! Ты так же подобен нам, Хенарос, потому что Хенаро помогал сформировать твою
светимость. Ты один из нас тоже. Понимаешь, что я имею в виду? Так что не верь
тому, что они говорят тебе. Ты так же принадлежишь нам. Ведьмы не знают, что
Нагваль рассказывал нам все. Они думают, что они единственные, кто знает. Чтобы
сделать нас, потребовалось два толтека. Мы — дети обоих. Эти ведьмы...
— Подожди,
подожди, Паблито, — сказал я, кладя руку ему на рот.
Он остановился,
очевидно, испуганный моим внезапным жестом.
— Что ты имеешь
в виду, говоря, что потребовалось два толтека, чтобы сделать нас?
Нагвальсказал нам, что мы толтеки. Все мы — толтеки. Он сказал, что толтек — это
получатель и хранитель тайн. Нагваль и Хенаро — толтеки. Они дали нам
специальную светимость и свои тайны. Мы получили их тайны и теперь храним их.

Его
употребление слова «толтек» озадачило меня. Я был знаком только с его антропологическим
значением. В этом контексте оно всегда относится к культуре людей, говорящих на
языке нагуатль, в центральной и южной мексике, которая уже угасла ко времени
завоевания.
— Почему он назвал
нас толтеками? — спросил я, не зная, что еще сказать.
— Потому что мы
ими являемся. Вместо того, чтобы называть нас магами или колдунами, он говорил,
что мы — толтеки.
— Если это так,
то почему ты называешь сестричек ведьмами?
— О, это
потому, что я ненавижу их. Это не имеет никакого отношения к тому, чем мы являемся.
— Нагваль
говорил это всем?
— Ну да,
конечно. Все знают это.
— Но он никогда
не говорил этого мне.
— О, это
потому, что ты очень образованный человек и всегда обсуждаешь разные глупости.
Он засмеялся
сильным пронзительным смехом и похлопал меня по спине.
— Нагваль
случайно не говорил тебе, что толтеки были древними людьми, жившими в этой
части мексики? — спросил я.
— Видишь, куда
тебя заносит. Вот поэтому он и не говорил тебе. Старый ворон, наверное, и не
знал, что они были древними людьми.
Он стал
качаться на своем стуле, смеясь. Он смеялся с большим удовольствием и очень
заразительно.
— Мы толтеки,
маэстро, — сказал он. — будь уверен, что это так. Это все, что я знаю. Но ты
можешь спросить об этом свидетеля. Он знает. Я давно потерял интерес к этому.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Четверг, 26.12.2013, 21:40 | Сообщение # 54
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
— Не пойми меня
неправильно, маэстро, — сказал он. — я никого не виню за то, что случилось со
мной. Это была моя судьба. Хенаро и Нагваль действовали, как безупречные воины,
какими они и были. Я просто слаб, вот и все. Я потерпел неудачу при выполнении
своего задания. Нагваль сказал, что моим единственным шансом избежать нападения
этой устрашающей ведьмы было овладеть четырьмя ветрами и сделать их своими
четырьмя странами света. Но я потерпел неудачу. Эти женщины были в сговоре с
этой ведьмой Соледад и не захотели помочь мне. Они хотели моей смерти.
Нагваль также
сказал мне, что, если я потерплю неудачу, у тебя самого не останется никаких
шансов. Он сказал, что если она убьет тебя, я должен спасаться бегством ради
спасения своей жизни. Он сомневался, что я успею добраться даже до дороги. Он
сказал, что, располагая твоей силой и тем, что эта ведьма уже знает, она будет
бесподобной. Поэтому, когда я почувствовал, что потерпел неудачу в попытке
овладеть четырьмя ветрами, я считал себя пропащим. И, разумеется, я
возненавидел этих женщин. Но сегодня, маэстро, ты принес мне новую надежду.
Я сказал ему,
что его чувства к его матери очень глубоко затронули меня. Я был, фактически,
сильно потрясен тем, что случилось, но я сильно сомневаюсь, что принес ему
какую-то надежду.
— Принес! —
воскликнул он с большой убежденностью. — я чувствовал себя ужасно все это
время. Кому угодно станет не по себе, если тебя начнет преследовать собственная
мать с топором в руках. Но теперь она выбыла из игры благодаря тебе и тому, что
ты сделал.
— Эти женщины
ненавидят меня, потому что они убеждены, что я трус. В их тупой башке не
укладывается, что мы разные. Ты и эти четыре женщины отличаетесь от меня, свидетеля
и Бениньо в одном важном отношении. Все вы пятеро были практически мертвыми до
того, как Нагваль нашел вас. Он говорил нам, что однажды ты даже пытался
покончить с собой. Мы были не такие. Мы были благополучными, жизнерадостными и
счастливыми. Мы противоположны вам. Вы отчаявшиеся люди, мы — Нет. Если бы
Хенаро не встретился на моем пути, я был бы сегодня счастливым плотником. Или
может быть, я уже умер бы. Это не имеет значения. Я делал бы то, что мог, и это
было бы прекрасно.
Его слова
ввергли меня в любопытное состояние. Я должен был признать, что он прав в
отношении того, что эти женщины и я сам действительно были отчаявшимися людьми.Если бы я не встретил дона Хуана, я, несомненно, умер бы, но я не мог сказать,
как Паблито, что чувствовал бы себя прекрасно в любом случае. Дон Хуан дал
жизнь и энергию моему телу и свободу моему духу.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Четверг, 26.12.2013, 21:42 | Сообщение # 55
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Утверждения
Паблито заставили меня вспомнить нечто, что дон Хуан сказал мне однажды, когда
мы говорили об одном старом человеке, моем друге. Дон Хуан сказал очень
выразительно, что жизнь или смерть этого старого человека не имеют абсолютно
никакого значения. Я ощутил легкое раздражение, т.к. подумал, что дон Хуан
хватил через край. Я сказал ему, что само собой разумеется, что жизнь и смертьэтого человека не имеют никакого значения, т.к., по-видимому, ничто в мире не
может иметь какого-либо значения, кроме как лично для каждого из нас самих.
— Ты сам сказал
это! — воскликнул он и засмеялся. — это в точности то, что я имел в виду. Жизнь
и смерть этого старого человека не имеют значения для него лично. Он мог бы
умереть в 1929 или в 1950, или мог бы жить до 1995 года. Это не имеет значения.
Все одинаково неинтересно для него.
Моя жизнь до
встречи с доном Хуаном протекала по этому пути. Ничто не было никогда важным
для меня. Я привык действовать так, как если бы определенные вещи волновали
меня, но это была только рассчитанная уловка, чтобы казаться чувствительным
человеком.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
ШтопорДата: Пятница, 27.12.2013, 14:48 | Сообщение # 56
Искатель Духа
Группа: Администраторы
Сообщений: 3912
Репутация: 37
Статус: Offline
Вообщем золотые слова мы сами себе не интересны
 
FagotДата: Понедельник, 10.02.2014, 20:52 | Сообщение # 57
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Однажды Хенаро
принес торговцу, располагавшемуся напротив через проход, мешок лекарственных
растений и во время разговора с ним он заметил, что мануфактурная стойка
трясется. Он внимательно посмотрел на стойку, но увидел только полусонную
сестру, сидящую на стуле. Тот человек сказал Хенаро, что каждый день примерно в
это время стойка вот так сотрясается. На следующий день Хенаро привел Нагваля
посмотреть трясущуюся стойку, и она действительно в тот день сотрясалась. Они
пришли опять на следующий день, и она тряслась снова. Тогда они стали ждать,
пока я не вышел.
В тот день я
познакомился с ними, а вскоре после этого Хенаро сказал мне, что он травник и
предложил изготовить мне снадобье, против которого не устоит ни одна женщина. Я
любил женщин, так что попался на это. Он, конечно, сделал снадобье для меня, но
на это ему понадобилось 10 лет. В течение этого времени я успел узнать его
очень хорошо и полюбил его больше, чем если бы он был моим родным братом. А
теперь мне его не хватает, как дьявола. Так что ты видишь — он поймал меня на
крючок. Иногда я рад, что он сделал это, однако, чаще я негодую на это.
Дон Хуанговорил мне, что маги должны получить знак, прежде чем избрать кого-то. В твоемслучае было что-нибудь подобное, Паблито?
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------

— Да. Хенаросказал, что сначала он с любопытством смотрел на стойку, которая трясется, а
потом он увидел, что два человека занимаются любовью под прилавком. Тогда он
сел, чтобы подождать людей, которые выйдут оттуда, он хотел посмотреть, кто они
такие. Спустя некоторое время за стойкой появилась девушка, но меня он
пропустил. Он подумал, что это очень странно, что он пропустил меня, т.к. он
принял решение обязательно увидеть меня. На следующий день он пришел опять с
Нагвалем. Тот тоже видел, что два человека занимаются любовью, но когда
наступило время застигнуть меня, они оба пропустили меня. Они снова пришли на
следующий день, Хенаро обошел вокруг и стал за стойкой, а Нагваль остался
стоять перед ней.Когда явыползал, я наткнулся на Хенаро. Я подумал, что он не увидел меня, потому что я
был еще скрыт куском материи, закрывавшем маленькое квадратное отверстие, которое
я сделал в боковой стенке. Я начал тявкать, чтобы он подумал, что за занавеской
находится маленькая собачка. Он зарычал и залаял на меня, и я действительно
поверил, что с другой стороны была огромная свирепая собака. Я так перепугался,
что выбежал с другой стороны и с размаху налетел на Нагваля. Если бы он был
обычным человеком, я опрокинул бы его на землю, потому что я бежал прямо на
него, но вместо этого он подхватил меня, как ребенка.Я был изумлендо предела. Для такого старого человека он был невероятно сильным. Я подумал,
что мог бы использовать такого силача, чтобы он носил строительные материалы
для меня. Кроме того, я не хотел терять лица перед человеком, который видел,
как я выбегал из-под прилавка. Я спросил его, не хочет ли он работать на меня.
Он согласился. В тот же самый день он пришел в мастерскую и стал работать моим
подручным. Он работал там ежедневно в течение двух месяцев. Эти два дьявола неоставили мне ни одного шанса.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Понедельник, 10.02.2014, 20:57 | Сообщение # 58
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
— Ты знаешь,
почему мы назвали Хуана Матуса Нагвалем? — спросил меня Нестор.
Я сказал, что
всегда думал, что это был их осторожный способ называния дона Хуана магом.
Бениньо
засмеялся так громко, что звук его смеха заглушил всех остальных. Казалось, он
беспредельно наслаждается. Он опустил свою голову на мое плечо, словно это был
тяжелый предмет, который он больше не мог поддерживать.
— Причина, по
которой мы называли его Нагвалем, — продолжал Нестор, — заключается в том, что
он был расщеплен на двоих. Другими словами, всегда, когда ему было нужно, он
мог попасть в другую колею, чего мы сами не можем делать: из него выходило
нечто, что-то такое, что было не его дублем, а какой-то устрашающей грозной
фигурой, которая выглядела, как он, но была вдвое больше по величине. Мы
называли эту фигуру Нагвалем, и каждый, кто имеет ее, является, конечно,
Нагвалем.
— Нагвальсказал нам, что все мы можем иметь эту фигуру, выходящую из головы, если
захотим ее, но обстоятельства складываются так, что никто не хочет ее. Хенаро
не хотел ее, так что, я думаю, мы не хотим ее тоже. Поэтому, кажется, ты
единственный, кому всучили ее.

Они захохотали
и завопили, словно загоняли стадо скота. Бениньо обвил руками мои плечи, не
открывая глаз, и смеялся до тех пор, пока по его щекам не покатились слезы.
— Почему ты
говоришь, что мне всучили ее? — спросил я Нестора.
— Она требуетслишком много энергии, — сказал он, — слишком много труда. Я не знаю, как ты
еще держишься на ногах.
— Нагваль и
Хенаро расщепили тебя однажды в эвкалиптовой роще. Они взяли тебя туда, потому
что эвкалипты — Твои деревья. Я присутствовал там сам и был свидетелем того,
как они расщепили тебя и вытащили твой Нагваль наружу. Они тащили тебя врозь за
уши, пока не расщепили твою светимость, и ты больше не был яйцом, а был двумя
длинными светящимися кусками. Затем они сложили тебя вместе снова, но любой
маг, который видит, может сказать, что там, в середине, есть огромный пробел.

— В чем
заключается преимущество быть расщепленным?
— Ты имеешь
одно ухо, которое слышит все, и один глаз, который видит все, и ты всегда
будешь способным пройти лишнюю милю в случае необходимости. Это расщепление является
также причиной, почему они сказали нам, что ты — маэстро.
— Они пытались
расщепить Паблито, но, судя по всему, потерпели неудачу. Он слишком избалован и
всегда индульгировал, как ублюдок. Именно поэтому он теперь такой взвинченный.
Что же тогдатакое дубль?
— Дубль — это
другой, это тело, которое человек получает в сновидении. Он в точности
выглядит, как сам человек.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Понедельник, 10.02.2014, 21:00 | Сообщение # 59
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Бениньо открыл
глаза.
— Подумай об
этом сам, — сказал он. — я не знал до сих пор, что ты такой глупый.
Он снова закрыл
глаза и все они безумно захохотали. Мне ничего другого не оставалось, как
присоединиться к ним.
— Мы сейчас
дразним тебя, маэстро, — сказал Нестор в виде оправдания. — мы думали, что ты
разыгрываешь нас, растравляя нас. Нагваль сказал нам, что ты видишь. Если тыдействительно видишь, ты можешь сказать, что мы жалкая компания. Мы не имеем
тела сновидения. Никто из нас не имеет дубля.

В очень
серьезной и откровенной манере Нестор рассказал, что что-то пролегло между ними
и их желанием иметь дубля. Я понял его высказывание так, что возник некий
барьер с тех пор, как ушли дон Хуан и дон Хенаро. Он думал, что это могло быть
результатом того, что Паблито провалил свое задание. Паблито добавил, что с тех
пор, как Нагваль и Хенаро ушли, что-то, казалось, преследовало их, и даже
Бениньо, который в то время жил на южной оконечности мексики, должен был
вернуться. Только когда они трое были вместе, они чувствовали себя
действительно легко.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Понедельник, 10.02.2014, 21:05 | Сообщение # 60
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Воин должензамечать все, — сказал он. — это его специфическая черта и, как Нагваль, в этомзаключается его преимущество.
Он улыбнулся и
сделал нарочитый жест замешательства, закрыв свое лицо шляпой.
— Что именно я
упустил в настроении Паблито? — спросил я его.
— Паблито уже
прыгнул, прежде, чем он переступил край, — Сказал он. — ему больше ничего не
нужно было делать. Он мог с таким же успехом сесть на краю вместо прыжка.
— Что ты имеешь
в виду? — спросил я.
— Паблито был
уже распавшимся, — ответил он. — именно поэтому он думает, что потерял
сознание. Паблито лжет. Он что-то скрывает.
Паблито начал
говорить со мной. Он бормотал какие-то невразумительные слова, затем махнул
рукой и плюхнулся обратно на свой стул. Нестор тоже начал что-то говорить. Я
остановил его. Я не был уверен, что понял его правильно.
— Было ли тело
Паблито распавшимся? — спросил я.
Он долго
всматривался в меня, не говоря ни слова. Он сидел справа от меня. Он молча
пересел на скамейку напротив меня.
— Ты должен
серьезно отнестись к тому, что я говорю, — сказал он. — нет способа повернуть
назад колесо времени к тому, чем мы были перед прыжком. Нагваль сказал, чтобыть воином — это честь и удовольствие, и что судьба воина — делать то, что он
должен делать. Я должен рассказать тебе безупречно то, чему я был свидетелем
.Паблито был распавшимся. Когда вы подбежали к краю, только ты был плотным.
Паблито был похож на облако. Он думает, что был близок к тому, чтобы упасть
ничком, а ты думаешь, что держал его за руку, чтобы помочь ему добежать до
края. Никто из вас не прав, и я не сомневаюсь, что для вас обоих было бы лучше,
если бы ты не поддерживал Паблито.
Я ощущал еще
большее замешательство, чем прежде. Я искренне верил, что он правдиво излагает
то, что он воспринял, но я помнил, что я только держал Паблито за руку.
— Что случилось
бы, если бы я не вмешался? — спросил я.
— Я не могу
ответить на это, — ответил Нестор. — но я знаю, что вы повлияли на светимость
друг друга. В тот момент, когда ты подал ему руку, Паблито стал более плотным,
но ты потратил свою драгоценную силу на пустяки.
— Что ты делал
после того, как мы прыгнули? — спросил я Нестора после долгого молчания.
— Сразу после
того, как вы оба исчезли, — сказал он, — мои нервы были так потрясены, что я не
мог дышать, и я тоже потерял сознание, не знаю, на какое время. Я думал, что
это длилось один момент. Когда я снова пришел в себя, я оглянулся вокруг, ища Нагваля
и Хенаро. Они ушли. Я бегал взад и вперед по верхушке той горы, зовя их, пока
не сорвал голос. Тогда я понял, что остался один.
Я подошел к
краю утеса и попытался отыскать знак, который дает земля, когда воин не
собирается возвращаться, но я уже пропустил его. Я понял тогда, что Хенаро и
Нагваль ушли навсегда. До этого момента я не осознавал, что обращаясь ко мне,
когда прощались с вами, когда вы побежали к краю, они помахали руками и
попрощались со мной.
Обнаружить себя
одного в то время дня на том пустынном месте было больше того, что я мог
вынести. Одним махом я потерял всех друзей, которых имел в мире. Я сел и заплакал.
А когда я испугался еще больше, я начал вопить во всю мочь. Я во все горло выкрикивал
имя Хенаро. К тому времени стало очень темно. Я больше не мог различить окружающих
предметов. Я знал, что, как воин, я не должен индульгировать в своей печали.
Чтобы успокоиться, я начал выть, как койот, так, как меня научил Нагваль.
Спустя некоторое время после начала вытья, я почувствовал себя немного лучше,
так что я забыл свою печаль. Я забыл о существовании мира. Чем дольше я выл,
тем легче было ощущать тепло и защиту земли.
Так прошло,
должно быть, несколько часов. Внезапно я ощутил внутри себя толчок позади горла
и колокольный звон в ушах. Я вспомнил, что Нагваль сказал Элихио и Бениньо
перед их прыжком. Он сказал, что это ощущение в горло приходит как раз перед
тем, как человек готовится изменить свою скорость, и что звук колокольчика
является средством, которое человек может использовать для выполнения всего,
что ему потребуется. Тогда я захотел стать койотом. Я посмотрел на свои руки,
которые были на земле передо мной. Они изменили форму и стали похожи на лапы
койота. Я увидел койотную шерсть на руках и груди. Я был койотом! Это наполнило
меня таким счастьем, что я стал кричать, как должен кричать койот. Я ощущал у
себя зубы койота, его длинную заостренную морду и язык. Каким-то образом я
знал, что я умер, но это не тревожило меня. Для меня не имело значения —
превратиться в койота или умереть, или остаться живым. Я пошел на четырех
лапах, как койот, к краю обрыва и прыгнул туда. Ничего другого мне не оставалось
делать.
Я ощутил, что я
падаю и мое койотное тело перевернулось в воздухе. Затем я снова стал самим
собой, кружащимся высоко над землей. Но прежде, чем упасть на дно, я стал таким
легким, что больше не падал, а парил. Воздух проходил через меня. Я был таким
легким! Я поверил, что моя смерть, наконец, входит внутрь меня. Что-то
размешало мои внутренности, и я распался, как сухой песок. Там, где я был, было
мирно и превосходно. Я каким-то образом знал, что я был там, и тем не менее, я
там не был. Я был ничто.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Понедельник, 10.02.2014, 21:11 | Сообщение # 61
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
— Соледад уже
сказала тебе, — мягко сказал Нестор. — Элихио ушел, чтобы соединиться с
Нагвалем и Хенаро.
Я решил, что
будет лучше не задавать никаких вопросов. Я не собирался быть агрессивным в
своих расспросах, но они всегда оборачивались таким образом. Кроме того, я имел
ощущение, что они знали не намного больше меня.
Нестор внезапно
встал и начал расхаживать взад и вперед передо мной. Наконец, он потащил меня
прочь от стола за подмышки. Он не хотел, чтобы я писал. Он спросил меня,
действительно ли я выключился подобно Паблито в момент прыжка и ничего не
помню. Я сказал, что у меня был ряд живых грез или видений, которые я не могу
объяснить, и что я приехал для того, чтобы увидеть их и добиться ясности. Они
захотели узнать обо всех видениях, которые у меня были.
После того, как
они выслушали мой отчет, Нестор сказал, что мои видения были очень причудливыми
и только первые два имели большое значение и относились к этой земле, остальные
были видениями чужих миров. Он объяснил, что мое первое видение имело особое
значение, т.к. оно было подлинным знаком. Он сказал, что маги всегда рассматривают
первое событие из любой серии как программу или карту того, что должно
произойти впоследствии.
В этом
конкретном видении я обнаружил, что смотрю на диковинный мир. Прямо перед моими
глазами была огромная скала, расщепленная надвое. Через широкую щель в ней я
мог видеть бескрайнюю фосфорицирующую равнину, своего рода долину, залитую зеленовато-желтым
светом. На одной стороне долины, справа, частично скрытое от моего зрения
огромной скалой, находилось невероятное куполообразное строение. Оно было
темное, почти угольно-серое. Если там я имел те же размеры, что и в мире
обыденной жизни, то купол должен был иметь около 50 тысяч футов в высоту и
много миль в ширину. Такие колоссальные размеры ошеломили меня. У меня возникло
чувство головокружения и я погрузился в состояние распада.
Я снова
вернулся из него и ощутился на очень неровной и все же плоской поверхности. Это
была сияющая безграничная поверхность, точно такая же, как равнина, которую я видел
прежде. Она простиралась до тех пор, пока хватало глаз. Вскоре я осознал, что
могу поворачивать голову в любом желаемом направлении в горизонтальной
плоскости, но я не мог взглянуть на себя. Однако я имел возможность исследовать
окрестности, вращая голову слева направо и в обратном направлении. Тем не
менее, когда я хотел повернуться кругом, чтобы посмотреть сзади на себя, я не
мог сдвинуть свой корпус.
Равнина простиралась
с монотонным однообразием как на лево, так и направо. В поле зрения не было
ничего другого, кроме бесконечного беловатого сияния. Я хотел посмотреть на
почву под своими ногами, но мои глаза не могли двигаться вниз. Я поднял голову
вверх, чтобы посмотреть на небо, все, что я увидел, была другая безграничная
поверхность, которая казалась связанной с той, на которой я стоял. Тут у меня
возник момент постижения, и я ощутил, что что-то прямо сейчас готово раскрыться
мне. Но внезапный опустошающий толчок распада остановил мое откровение.
Какая-то сила потянула меня вниз. Было так, словно беловатая поверхность
поглотила меня.
Нестор сказал,
что мое видение купола имело колоссальное значение, потому что эта особая форма
была выделена Нагвалем и Хенаро, как видение того места, где, как предполагается,
все мы когда-нибудь встретим их.
В этом месте со
мной заговорил Бениньо и сказал, что слышал, как Элихио инструктировали, чтобы
он нашел тот особый купол. Он сказал, что Нагваль и Хенаро настаивали на том,
чтобы Элихио понял их объяснения точно. Они всегда считали Элихио самым лучшим,
поэтому они направляли его, что он находил этот купол и входил под его беловатые
своды снова и снова.
Паблито сказал,
что они трое получили инструкции найти этот купол, если они смогут, но ни один
из них не нашел его. Тут я сказал тоном жалобы, что ни дон Хуан, ни дон Хенаро
никогда не упоминали при мне ни о чем подобном. Мне не давали никаких инструкций,
касающихся купола.
Бениньо,
который сидел напротив меня через стол, внезапно встал и пошел в мою сторону.
Он сел слева от меня и очень мягко прошептал мне в ухо, что, по-видимому, два
старика инструктировали меня, но я не запомнил или же они не сказали мне ничего
об этом, чтобы я не фиксировал свое внимание на нем, если найду его.
— Почему этот
купол так важен? — спросил я Нестора.
— Потому что
это то место, где сейчас находятся Нагваль и Хенаро, — ответил он.
— А где
находится этот купол? — спросил я.
— Где-то на
этой земле, — сказал он.
Я вынужден былдетально объяснить им, что было невозможно, чтобы на нашей планете могло
существовать строение такой величины. Я сказал, что мое видение было больше
похоже на грезу и что купола такой высоты могут существовать только в фантазии.
Они засмеялись и мягко похлопали меня по спине, словно ублажая ребенка.
— Ты хочешь
знать, где находится Элихио, — внезапно сказал Нестор. — ну так вот, он
находится под белыми сводами этого купола с Нагвалем и Хенаро.

— Но этот купол
был видением, — возразил я.
— Тогда Элихио
находится в видении, — сказал Нестор. Вспомни, что Бениньо только что сказал
тебе. Нагваль и Хенаро не говорили тебе, чтобы ты нашел этот купол и приходил к
нему обратно снова и снова. Если бы они сказали, то тебя не было бы здесь. Ты
был бы, как Элихио, в куполе того видения. Так что ты видишь, что Элихио не
умер, как умирает человек на улице. Он просто не вернулся из своего прыжка.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Четверг, 13.02.2014, 20:47 | Сообщение # 62
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
5.ИСКУССТВО СНОВИДЕНИЯ

Я сказал ей,
что мне представляется невозможным поверить в суть ее объяснения. Она пожала
плечами, словно хотела этим сказать, что это ее не касается. Я спросил ее тогда
об ее употреблении слова"Нагваль». Я сказал, что дон Хуан объяснил мне
Нагваль, как неописуемый принцип, источник всего.
— Разумеется, —
сказала она. — я знаю, что он имел в виду. Нагваль находится во всем.
Я указал ей с
некоторой иронией на то, что можно так же сказать противоположное — что тональ
находится во всем. Она тщательно объяснила, что здесь нет противоположения, что
мое утверждение правильно — тональ тоже находится во всем. Она сказала, что
тональ, находящийся во всем, обнаруживается легко нашими чувствами, в то время,
как Нагваль, находящийся во всем виден только глазу мага. Она добавила, что мы
можем натолкнуться на самые диковинные виды тоналя и быть напуганными ими, или
потрясенными ими, или быть безразличными к ним, потому что все мы можем
обозревать эти виды. Вид Нагваля, с другой стороны, требует специализированных
чувств мага, чтобы быть видимым вообще.
И тем не менее,
как тональ, так и Нагваль присутствуют всегда во всем. Поэтому магу свойственно
говорить, что «смотрение» состоит в обозрении тоналя, находящегося во всем, а
«видение» с другой стороны в обозрении Нагваля, также находящегося во всем.
Соответственно этому, если воин наблюдает мир, как человеческое существо, то он
смотрит, а если он наблюдает его как миг, то он «видит», и то, что он «видит»,
и следует, собственно говоря, называть Нагвалем.
Затем она
повторила мне причину, которую уже сообщил мне раньше Нестор, почему дона Хуана
назвали Нагвалем, и подтвердила, что я также являюсь Нагвалем ввиду фигуры,
которая выходит из моей головы.
Я захотел
узнать, почему они называют фигуру, выходящую из моей головы, дублем. Она
сказала, что они думали, что разыгрывали тайную шутку со мной. Они всегда называли
эту фигуру дублем, потому что она была по величине вдвое больше того человека,
который имел ее.
Нестор сказал мне,
что эта фигура не настолько хорошая вещь, чтобы иметь ее, — сказал я.
— Она ни хорошая, ни
плохая, — сказала она. — ты имеешь ее, и это делает тебя Нагвалем. Вот и все.
Один из нас восьми должен быть Нагвалем, и им являешься ты.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Четверг, 13.02.2014, 20:50 | Сообщение # 63
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
— Нагваль былвыслеживателем, — сказала она и уставилась на меня. — ты должен знать это. Онучил тебя, как выслеживать, с самого начала. — Расскажи мне теперь, что такое
искусство выслеживания? — попросил я.
 
Мне показалось,
что она имеет в виду то, что дон Хуан называл охотой. Он, безусловно, учил
меня, как быть охотником. Я рассказал ей, что дон Хуан показывал мне, как охотиться
и делать ловушки. Однако ее употребление слова «выслеживатель» было более точным.
— Охотник
просто охотится, — сказала она. — выслеживатель выслеживает все, включая самого
себя.
— Как он делает
это?
Безупречныйвыслеживатель может обратить все в жертву. Нагваль говорил мне, что мы можем
выслеживать даже собственные слабости.

Я прекратил
писать и попытался вспомнить, знакомил ли меня дон Хуан когда-нибудь с такой
новой возможностью: выслеживать свои слабости. Я не мог припомнить, чтобы он
когда-либо описывал это такими словами.
— Как может
человек выследить свои слабости, Горда?
— Таким жеточно способом, как ты выслеживаешь жертву. Ты разбираешься в своем
установившемся порядке жизни, пока не будешь знать все действия своих
слабостей, а затем ты приходишь за ними и ловишь их, как кроликов, в клетку.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Дон Хуан научил
меня делать то же самое с моим распорядком, но в русле общего принципа, что
охотники должны осознавать это. Ее понимание и применение было, однако, более
прагматическим, чем у меня.
Дон Хуан
говорил, что любая привычка является, по существу, «деланием» и что деланиенуждается во всех своих частях, чтобы функционировать. Если некоторые части отсутствуют,
делание расстраивается. Под деланием он подразумевал любую связанную и
осмысленную последовательность действий, другими словами, привычка нуждается во
всех своих собственных действиях, чтобы быть живой деятельностью.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Четверг, 13.02.2014, 20:52 | Сообщение # 64
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
— Тебе нужно
было только уничтожить свою привычку? — спросил я.
— Нет. Мне
нужно было научиться также есть, как воин.
— А как ест
воин?
Воин естмолча, медленно и понемногу за раз. Я привыкла говорить, когда ела и ела очень
быстро, и съедала огромное количество пищи за один прием. Нагваль сказал мне,
что воин делает 4 глотка за один раз. Немного спустя он делает следующие 4
глотка и т.д.

Воин также
совершает многомильные прогулки каждый день. Моя слабость к еде никогда не
позволяла мне делать прогулки.
— Как может
человек выследить свои слабости, Горда?
Таким же точно
способом, каждый день. Моя слабость к еде никогда не позволяла мне делать
прогулки. Я сломила ее тем, что ела 4 глотка пищи каждый час и тем, что делала
прогулки. Иногда я ходила весь день и всю ночь. Так я согнала жир с моих
ягодиц.
Она засмеялась,
вспомнив прозвище, которое ей дал дон Хуан.
— Но выследитьсвои слабости еще не достаточно для того, чтобы утратить их, — сказала она. —
ты можешь выслеживать их с теперешнего момента до судного дня и это не дает
никакой разницы.
Именно поэтому Нагваль не хотел говорить мне что делать. В действительности,для того, чтобы быть безупречным выслеживателем, воин должен иметь цель.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Четверг, 13.02.2014, 20:57 | Сообщение # 65
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
В этот момент
меня охватила глубокая печаль. Я более остро, чем когда-бы то ни было, ощутил
отчаяние от своей человеческой непрочности и долговечности. Дон Хуан всегда
утверждал, что единственным средством, содержащим наше отчаяние, является
осознание нашей смерти — ключ к имеющейся у мага схеме вещей. Его идея состояла
в том, что осознание нашей смерти является единственной вещью, которая может
дать нам силу выстоять тяжесть и боль нашей жизни и нашей боязни неизвестного.
Но он никогда не мог рассказать мне, как вынести это осознание на передний
план. Каждый раз, когда я спрашивал его, он настаивал на том, что единственным
решающим фактором является мой волевой акт, иначе говоря, я должен сделать это
осознание свидетелей своих действий. Я думал, что я сделал это. Но,
столкнувшись с решимостью ла Горды найти меня и уехать со мной, я осознал, что
если бы она нашла меня в городе в тот день, я никогда не вернулся бы к себе
домой, никогда не увидел бы снова тех, кто был мне дорог.
Я не был готов
к этому. Я приготовился к смерти, но не к исчезновению на оставшуюся часть моей
жизни, будучи при этом в полном сознании, без гнева и разочарования, оставив
позади лучшие свои чувства.
Я в большом
затруднении рассказал ла Горде, что не являюсь воином, достойным иметь тот род
силы, который требуется для выполнения такого действия, как оставить навсегда и
знать, куда идти и что делать.
— Мы —
человеческие существа, — сказала она. — кто знает, что ожидает нас или какого
рода силу мы можем иметь.
Я сказал, что
моя печаль от оставления вроде этого слишком велика. Перемены, которым
подвергаются маги, слишком радикальны и слишком окончательны. Я пересказал ей
то, что сказал мне Паблито о своей невыносимой печали от утраты своей матери.
— Этими
ощущениями питается человеческая форма, — сказала она сухо. — я жалела себя и
своих маленьких детей в течение многих лет. Я не могла понять, как Нагваль может
быть таким жестоким, говоря мне сделать то, что я сделала: оставить своих
детей, разрушить и забыть их.
Она сказала,
что ей потребовались годы, чтобы понять, что Нагваль также должен был избрать
оставить свою человеческую форму. Он не был жестоким. Он просто больше не имел
никаких человеческих ощущений. Для него все было равно. Он принял свою судьбу.
Проблема с Паблито и со мной в этом отношении состояла в том, что никто из нас
не принял свою судьбу. Ла Горда сказала с пренебрежительным видом, что Паблито
плакал, вспоминая свою мать, свою мануэлиту, главным образом тогда, когда он
должен был готовить себе еду. Она побудила меня вспомнить мать Паблито такой,
какой она была: старой бестолковой женщиной, которая не знала ничего кроме
того, чтобы быть прислугой Паблито. Она сказала, что все они считают его трусом
потому, что он стал несчастлив от того, что его прислуга Мануэлита стала
ведьмой Соледад, которая могла бы убить его, раздавив, как клопа.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Четверг, 13.02.2014, 20:59 | Сообщение # 66
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
— Я только что
видела кое-что, — сказала она. — ты в точности такой же, как сестрички и
Хенарос.
Она начала тихо
смеяться. Я ничего не сказал. Я хотел, чтобы она объяснила свои слова без моего
понуждения.
Все сердятсяна тебя, потому что до них еще не дошло, что ты не отличаешься от них, —
продолжала она. — они смотрят на тебя как на Нагваля и не понимают, что ты индульгируешь
своим способом точно так же, как они индульгируют по-своему.

Она сказала,
что Паблито ноет, и жалуется, и играет слабовольного человека. Бениньо играет
застенчивого человека, который не может даже открыть глаза. Нестор играет мудреца,
того кто все знает. Лидия играет крутую женщину, которая может сокрушить взглядом
кого угодно. Жозефина была ненормальной, на которую нельзя положиться. Роза была
раздражительной девушкой, которая терзает москитов, кусающих ее. А я был
дураком, который приехал из Лос-Анжелеса с блокнотом и кучей нелепых вопросов.
И все мы любили вести себя так, как мы это делаем.
— Я была раньше
толстой зловонной женщиной, — продолжала она после паузы. — я не обращала
внимания на то, что другие пинали меня, как собаку. Это была моя форма.
Я должна буду
рассказать всем, что я увидела относительно тебя, чтобы они не ощущали
раздражения от твоих действий.
Я не знал, что
сказать. Я ощущал, что она была неопровержимо права. Для меня существенным
фактором не столько безошибочность ее утверждений, сколько тот факт, что я сам
был свидетелем того, как она пришла к своему неоспоримому заключению.
— Как ты
увидела все это? — спросил я.
— Оно простопришло ко мне, — ответила она.
— Как оно
пришло к тебе?
— Я ощутила
ощущение видения, пришедшее на верхушку моей головы, а затем я знала то, что
рассказала тебе.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Четверг, 13.02.2014, 21:01 | Сообщение # 67
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
— Тебе
недостает Нагваля? — спросила она.
Я сказал что
да, и что я не осознавал, как мне сильно недостает его, пока не оказался снова
в его родных местах.
— Тебе
недостает его потому, что ты еще цепляешься за свою человеческую форму, —
сказала она и захихикала, словно наслаждаясь моей печалью.
— А тебе самой
недостает его, Горда?
— Нет. Мне —
нет. Я — его. Вся моя светимость была изменена, как мне может недоставать
чего-то такого, что есть я сама?
— Чем
отличается твоя светимость?
— Человеческоесущество или любое другое живое создание имеет бледно-желтое сияние. Животные
больше желтые, люди больше белые. Но маг — янтарно-желтый, как чистый мед на
солнечном свету. Некоторые женщины-маги зеленоватые. Нагваль сказал, что они
самые могущественные и самые опасные.
— Какой цвет у
тебя, Горда?
— Янтарный, так
же как у тебя и у остальных из нас. Это то, что сказали мне Нагваль и Хенаро. Я
никогда не видела себя. Но я видела всех других. Все мы янтарные. И все мы, за
исключением тебя, похожи на надгробный камень. Средние человеческие существа
похожи на яйца, именно поэтому Нагваль называл их светящимися яйцами. Маги
изменяют не только цвет своей светимости, но и очертание. Мы похожи на
надгробные камни, только мы закруглены с обоих концов.

— А я имею до
сих пор очертание яйца, Горда?
— Нет. Ты
имеешь очертания надгробного камня, за исключением того, что у тебя имеется
уродливая тусклая латка в середине. Пока у тебя есть эта латка, ты не будешь способен
летать так, как летают маги, как летала я прошлой ночью для тебя. Ты даже не будешь
способен сбросить свою человеческую форму.
Я втянулся в
страстный спор не столько с ней, сколько с самим собой. Я настаивал на том, что
их точка зрения на то, как вновь обрести эту гипотетическую полноту, просто абсурдна.
Я сказал ей, что она, по-видимому, не смогла бы убедительно доказать мне, что
нужно повернуться спиной к своему ребенку, чтобы осуществить самую смутную из
всех мыслимых целей: войти в мир нагваля. Я был так глубоко убежден, что я
прав, что вышел из себя и стал сердито кричать на нее. Она нисколько не была затронута
моим взрывом.
— Не каждый
должен сделать это, — сказала она, — а только маги, которые хотят войти в
другой мир. Есть немало хороших магов, которые видят и являются неполными. Быть
полным нужно только нам, толтекам.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Четверг, 13.02.2014, 21:06 | Сообщение # 68
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Возьми Соледад,
например. Она наилучшая колдунья, которую ты можешь отыскать, но она неполная.
Она имела двоих детей, одним из них была девочка. К счастью для Соледад, ее
дочь умерла. Нагваль сказал, что острие духа человека, который умирает, возвращается
обратно к дателям, т.е. родителям. Если эти датели умерли и человек имеет
ребенка, острие уходит к ребенку, который является полным. А если все дети
полные, то острие уходит к тому, кто обладает силой, причем он не обязательно
самый лучший и самый усердный. например, когда мать Жозефины умерла, то острие
ушло к самой ненормальной, Жозефине. Казалось, оно должно бы пойти к ее брату —
работящему и достойному человеку, но у Жозефины больше силы, чем у ее брата.
Дочь Соледад умерла, не оставив детей, и Соледад получила поддержку, в
результате чего закрыла половину своей дыры. Теперь единственная надежда
закрыть ее полностью связана для нее со смертью Паблито. В свою очередь, для
Паблито великая надежда на получение поддержки связанна со смертью Соледад.
Я сказал ей в
очень сильных выражениях, что то, что она говорит, вызывает отвращение и
ужасает меня. Она согласилась, что я прав. Она подтвердила, что одно время и сама
так считала, что эта конкретная установка магов — самая мерзкая вещь, какую
можно вообразить. Она взглянула на меня сияющими глазами. В ее усмешке было
что-то коварное.
— Нагваль
сказал мне, что ты понимаешь все, но не хочешь ничего делать в соответствии с
этим, — сказала она мягким голосом.
Я начал спорить
снова. Я сказал ей, что то, что Нагваль сказал обо мне, не имеет никакого отношения
к моему отвращению к той частной установке, которую мы обсуждаем. Я объяснил,
что люблю детей, что я очень глубоко чту их и очень глубоко сочувствую их
беспомощности в окружающем их устрашающем мире. Я не мог помыслить о причинении
вреда ни в каком смысле, ни по какой причине.
— Это правилопридумал не Нагваль, — сказала она. — это правило создано не человеком, а
где-то там, вовне.

Я защищался,
говоря, что я не сержусь на нее или Нагваля, но что я спорю вообще, потому что
не могу постигнуть смысл всего этого.
— Смысл в том,что нам нужно все наше острие, вся наша сила, вся полнота, чтобы войти в тот
мир
, — сказала она. — я была религиозной женщиной. Я могу рассказать тебе, чтоя обычно повторяла, не зная, что я подразумеваю. Я хотела, чтобы моя душа вошла
в царствие небесное. Я все еще хочу этого, несмотря на то, что я нахожусь на
другом пути. Мир Нагваля и есть царствие небесное.
Я из
принципиальных соображений возразил против религиозного акцента ее утверждений.
Я был приучен доном Хуаном никогда не рассуждать на эту тему. Она очень спокойно
объяснила, что не видит никакой разницы в том, что касается образа жизни между
нами и истинными монахинями и священниками. Она указала, что они те только
являются, как правило, полными, но они еще никогда не ослабляют себя половыми
актами.
— Нагваль
сказал, что в этом заключается причина, почему они никогда не будут искоренены,
независимо от того, кто пытается искоренить их, — сказала она. — те, кто стоят
за ними, всегда пустые, они не имеют такого мужества, как истинные монахини и
священники. Я полюбила Нагваля за то, что он говорил это. Я всегда буду
восхищаться монахинями и священниками. Мы похожи. Мы отказались от мира и тем
не менее, мы находимся в гуще него. Священники и монахини сделались бы великимилетающими магами, если бы кто-нибудь сказал им, что они могут сделать это.
Мне пришло на
ум восхищение моего отца и деда перед мексиканской революцией. Они больше всего
восхищались попыткой искоренить духовенство. Мой отец унаследовал это
восхищение от своего отца, я унаследовал его от них обоих. Это было своего рода
членство, которое мы имели. Одной из первых вещей, которые дон Хуан подорвал в
моей личности, было это членство.
Я однажды
сказал дону Хуану, словно провозглашая свое собственное мнение, нечто такое, что
я слышал всю жизнь, — а именно, что излюбленной уловкой церкви было держать нас
в невежестве. Дон Хуан сделал очень серьезное выражение лица. Было так, словно
мое заявление затронуло глубокую струнку в его душе. Я немедленно подумал о
веках эксплуатации, которой подвергались индейцы.
— Эти грязные
ублюдки, — сказал он. — они держали меня в невежестве, да и тебя тоже.
Я сразу уловил
его иронию, и мы оба рассмеялись. Я в действительности никогда не исследовал
это положение. Я не верил в него, но мне нечего было делать, кроме как принять
его. Я рассказал дону Хуану о своем дедушке и о своем отце и об их либеральных
взглядах на религию.
— Не имеетзначения, что кто-либо говорит или делает, — сказал он. — ты сам должен быть
безупречным человеком. Битва происходит прямо здесь, в этой груди.
Он мягко
постучал по моей груди.
— Если бы твой
дедушка и отец попытались быть безупречными воинами, — продолжал дон Хуан, — у
них не было бы времени на пустяковые битвы. Нам требуется все наше время и вся
наша энергия, чтобы победить идиотизм в себе. Это и есть то, что имеет значение.
Остальное не имеет никакой важности. Ничто из того, что твой дед и отец
говорили о церкви, не дало им благополучия. С другой стороны, если быть
безупречным воином — это дает тебе мужество, молодость и силу. Так что тебе
надлежит сделать мудрый выбор.

Мой выбор был —
безупречность и простота жизни воина. Вследствие этого выбора я ощутил, что
должен принять слова ла Горды самым серьезным образом, и это было еще более
угрожающим для меня, чем даже действия дона Хенаро. Он обычно пугал меня на
очень глубоком уровне. Его действия, хотя и ужасающие, были, однако,
ассимилированы в связный континуум их учений. Слова и действия ла Горды
угрожали мне иным образом, каким-то образом более конкретно и реально.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Четверг, 13.02.2014, 21:08 | Сообщение # 69
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Она
остановилась и изучающе посмотрела на меня. Она, казалось, ожидала моей реакции
на свои слова.
Ты боролсяпротив того, что тебе говорил Нагваль и Хенаро, все время, — сказала она. —
именно поэтому ты позади. И ты боролся с ними потому, что они были великими.
Это твой особый способ бытия. Но ты не можешь бороться против того, что я
сказала тебе, потому что ты не можешь смотреть на меня уважительно вообще.
Яровня тебе, я нахожусь в твоем кругу. Ты любишь бороться с теми, кто лучше
тебя. В борьбе с моей позицией для тебя нет вызова. Итак, те два дьявола в
конце концов взяли тебя в плен через посредство меня. Бедный Нагвальчик, ты
проиграл игру.
Она
приблизилась ко мне и прошептала мне на ухо, что biggrin


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Суббота, 08.03.2014, 20:32 | Сообщение # 70
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Маг являетсятолтеком, когда он получил тайны выслеживания и сновидения, — сказала онанебрежно. — Нагваль и Хенаро получили эти тайны от своего бенефактора и потом
они держали их в своих телах. Мы делаем то же самое, и вследствие этого мы являемся
толтеками подобно Нагвалю и Хенаро.
— Нагваль учил
тебя и равным образом меня быть бесстрастными. Я более бесстрастна, чем ты,
потому что я бесформенна. Ты все еще имеешь свою форму и ты пуст, поэтому ты
цепляешься за каждый сучок. Однако, однажды ты снова будешь полным и тогда ты
поймешь, что Нагваль был прав. Он сказал, что мир людей поднимается и
опускается, и люди поднимаются и опускаются вместе со своим миром, как магам,
нам нечего следовать за ними в их подъемах и спусках.
Искусство маговсостоит в том, чтобы быть вне всего и быть незаметными. И больше, чем что-либо
другое, искусство магов состоит в том, чтобы никогда не расточать свою силу.
Нагваль сказал мне, что твоя проблема состоит в том, что ты всегда попадаешь в
ловушку идиотских дел вроде того, которое ты делаешь сейчас. Я уверена, что ты
собираешься спрашивать всех нас о толтеках, но ты не собираешься спрашивать
никого из нас о нашем внимании.

Ее смех был
чистым и заразительным. Я согласился с ней, что она была права. Мелкие проблемы
всегда пленяли меня. Я также сказал ей, что был озадачен ее употреблением слова
«внимание».
Я ужеговорила тебе то, что Нагваль рассказывал мне о внимании, — сказала она. — мы
удерживаем образы мира своим вниманием. Мужчина-маг очень труден для тренировки,
потому что его внимание всегда закрыто, сфокусировано на чем-то другом. Женщина,
с другой стороны, всегда открыта, потому что большую часть времени она ни на
чем не фокусирует свое внимание. Особенно в течение менструального периода.
Нагваль рассказал мне и затем показал, что в течение этого периода я
действительно могу отвлечь свое внимание от образов мира. Если я не фокусирую
свое внимание на мире, мир рушится.

— Как это
делается, ла Горда?
— Это очень
просто. Когда женщина менструирует, она не может фокусировать свое внимание.
Это та трещина, о которой говорил мне Нагваль. Вместо того, чтобы бороться за
фокусирование, женщина должна отвлечься от образов, глядя пристально на отдаленные
холмы или на воду, например, на реку, или на облака.
Если ты
пристально смотришь открытыми глазами, у тебя начинает кружиться голова и глаза
утомляются, но если ты полуприкроешь их и немного мигнешь и передвинешь их от
одной горы к другой или от облака к облаку, ты сможешь созерцать часами или
днями, если это необходимо. Нагваль обычно заставлял нас сидеть у двери и пристально
смотреть на круглые холмы на другой стороне долины. Иногда мы сидели там в
течение нескольких дней, пока не откроется трещина.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Суббота, 08.03.2014, 20:40 | Сообщение # 71
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
— Маги,
подобные Нагвалю и Хенаро, имеют два цикла, — сказала она. — первый — это когда
они человеческие существа, подобно нам. Мы находимся в своем первом цикле.
Каждому из нас было дано задание, и это задание вынуждает нас оставить
человеческую форму. Элихио, мы пятеро и Хенарос относимся к одному и тому же
циклу.
Второй цикл
наступает тогда, когда маг больше не является человеческим существом, подобно
Нагвалю и Хенаро. Они пришли учить нас, и после того, как они научили нас, они
ушли. Мы являемся вторым циклом для них.
— Нагваль и
Каталина подобны тебе и Лидии. Они находятся в таком же отношении. Она жуткий
маг, в точности, как Лидия.
Ла Горда
вернулась к кухонной плите, сестрички, казалось, нервничали.
— Эта женщина,
должно быть, знает растения силы, — сказала Лидия ла Горде.
Ла Горда
сказала, что так оно и есть. Я спросил их, давал ли Нагваль когда-нибудь им
растения силы.
— Нам троим не
давал, — ответила Лидия. — растения силы даются только пустым людям, таким, как
ты и ла Горда.
— Нагваль давал
тебе растения силы, Горда? — спросил я громко. Ла Горда подняла два пальца над
своей головой.
— Нагваль давал
ей свою трубку дважды, — сказала Лидия. — и оба раза она становилась
сумасшедшей.
— Что
случалось, Горда? — спросил я.
— Я становилась
сумасшедшей, — сказала ла Горда. — растения силы давались нам потому, что
Нагваль накладывал латки на наши тела. Моя пристала быстро, а у тебя это
протекало трудно. Нагваль сказал, что ты был более ненормальным, чем Жозефина и
такой же невыносимый, как Лидия, и он должен был давать растения огромное
количество раз.
Ла Горда
объяснила, что растения силы использовали только те маги, которые в совершенстве
овладели этим искусством. Эти растения были таким могущественным делом, что для
того, чтобы правильно обращаться с ними, требовалось самое безупречное внимание
со стороны мага. Требовалась целая жизнь, чтобы натренировать свое внимание до
требуемой степени. Ла Горда сказала, что полный человек не нуждается врастениях силы и что ни сестрички, ни Хенарос никогда не принимали их, но что
когда-то, когда они усовершенствуют свое сновидческое искусство, им придется
использовать их, чтобы получить завершающий их тотальный толчок такой силы, что
нам его невозможно представить.

— А тебе и мне
тоже придется принимать их? — спросил я ла Горду.
— Всем нам, —
ответила она. — Нагваль сказал, что ты должен принимать лучше, чем любой из
нас.
Я на минуту
ушел в изучение этого вопроса. Психотропные растения на самом деле оказывали на
меня ужасное действие. Они, казалось, достигали какого-то обширного резервуара
во мне и извлекали из него целый мир. Препятствие в принятии их заключалось в
нарушении моего физического тонуса и в невозможности управлять их действием.
Мир, в который они ввергали меня, был неподатливым и хаотическим. Мне не
хватало контроля — силы, в терминах дона Хуана — чтобы воспользоваться таким
миром. Однако, если бы я имел контроль, то открылись бы потрясающие
возможности.
— Я принимала
их, — внезапно сказала Жозефина. — когда я была помешанной, Нагваль давал мне
свою трубку, чтобы исцелить меня или убить. И она исцелила меня!
— Нагваль
действительно давал Жозефине свой дым, — сказала ла Горда от кухонной плиты и
затем подошла к столу. — Он знал, что она делает вид, что она более сумасшедшая,
чем была на самом деле. Она всегда была немного чокнутой, она очень отчаянная и
индульгирует в себе, как никто другой. Она всегда хотела жить там, где никто не
будет надоедать ей, где она сможет делать все, что ей захочется. Поэтому
Нагваль дал ей...... и отправил ее жить в мир в ее расположении на...... пока
она так не пресытилась им, что излечилась. Она пресекла свое индульгирование. В
этом состояло ее исцеление.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Суббота, 08.03.2014, 20:43 | Сообщение # 72
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Ла Горда
сказала, что Нагваль знал с самого начала, что Жозефина в действительности не
была больной, и что именно по этой причине ему было так трудно вылечить ее.
Люди, которые действительно больны, более податливы. Жозефина отдавала себе полный
отчет во всем и была очень строптивой, и он должен был курить ее великое множество
раз.
Дон Хуан сказал
то же самое насчет меня, что он курил меня. Я всегда считал, что он имеет в
виду использование психотропных грибов для того, чтобы представить себе видимое
представление обо мне.
— Как он курил
тебя? — спросил я Жозефину.
Она пожала
плечами и не ответила.
— Так же, как
он курил тебя, — сказала Лидия. — он вытянул твою светимость и высушил ее дымом
от огня, который он развел.
Я был убежден,
что дон Хуан никогда не объяснял мне этого. Я попросил Лидию рассказать мне,
что она знала об этом. Она повернулась к ла Горде.
— Дым имееточень большое значение для магов, — сказала ла Горда. — дым подобен густому
туману. Туман, конечно, лучше, но с ним слишком трудно обращаться. Он не такой
удобный для использования, как дым. Поэтому, если маг хочет видеть и знать
кого-то, кто всегда скрытен, как ты и Жозефина, кто своенравен и упрям, маг
разводит огонь и позволяет дыму окутать этого человека. Все, что они скрывают,
выходит в дым.
Ла Горда
сказала, что Нагваль использовал дым не только для того, чтобы «видеть» и
узнавать людей, но также для исцеления. Он давал Жозефине дымные ванны. Он
заставлял ее стоять или сидеть около огня в той стороне, куда дул ветер. Дым
обычно окутывал ее и заставлял давиться и плакать. Это неудобство было лишь
временным и без последствий, с другой стороны, положительным эффектом было
постепенное очищение светимости.

— Нагваль всем
нам давал дымные ванны, — сказала ла Горда. — тебе он давал даже больше ванн,
чем Жозефине. Он сказал, что ты был невыносимым, а ведь ты даже не притворялся,
как она.
Все стало мне
ясным. Она была права, дон Хуан заставлял меня сидеть перед огнем сотни раз.
Дым обычно раздражал мое горло и глаза до такой степени, что содрогался, когда
видел, что он начинает собирать сухой хворост и ветки. Он говорил, что я должен
контролировать свое дыхание и ощущать дым с закрытыми глазами, таким способом я
мог бы дышать без удушья.
Ла Горда
сказала, что дым помог Жозефине стать бесплотной и очень неуловимой и что,
несомненно, он помог мне излечиться от моей ненормальности, в чем бы она ни заключалась.
Нагвальсказал, что дым все забирает из тебя, — продолжала ла Горда. — он делает тебя
чистым и прямым.
Я спросил ее,
знает ли она, как вместе с дымом извлечь из человека то, что он скрывает. Она
сказала, что может легко делать это, потому что потеряла свою форму, но что сестрички
и Хенарос сами еще не могут делать этого, хотя они десятки раз видели, как Нагваль
и Хенаро делали это.

Мне было любопытно
узнать, почему дон Хуан никогда не упоминал мне об этом, хотя он дымил меня,
как сухую рыбу, сотни раз.
— Он упоминал,
— сказала ла Горда со своей обычной убежденностью. — Нагваль даже учил тебя
пристальному созерцанию тумана. Он говорил нам, что однажды ты дымил целое
место в горах и в и д е л то, что скрыто за обстановкой. Он сказал, что он сам
был поражен.
Я вспомнил
острое нарушение восприятия, особого рода галлюцинацию, которая у меня была, и
которая, как я думал, была продуктом игры между очень густым туманом и случившимся
в то время электрическим штормом. Я описал им этот эпизод и добавил, что дон
Хуан никогда в действительности прямо не учил меня ничему о тумане или дыме.
Его процедура состояла в том, что он устраивал костры или брал меня в полосы
тумана.
Ла Горда не
сказала ни слова. Она встала и пошла обратно к кухонной плите. Лидия покачала
головой и прищелкнула языком.
— Ты
действительно тупой, — сказала она. — Нагваль учил тебя всему. Как, по твоему
мнению, ты видел то, что только что рассказал нам?
Между нашим
пониманием того, как учить чему-то, была пропасть. Я сказал, что если бы я учил
их чему-то, что я знаю, например, вождению машины, то я шел бы шаг за шагом,
удостоверяясь, что они поняли каждую деталь процедуры.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Суббота, 08.03.2014, 20:45 | Сообщение # 73
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Между нашим
пониманием того, как учить чему-то, была пропасть. Я сказал, что если бы я учил
их чему-то, что я знаю, например, вождению машины, то я шел бы шаг за шагом,
удостоверяясь, что они поняли каждую деталь процедуры.
Ла Горда
вернулась к столу.
— Это только в
том случае, если маг учит чему-то относительно тоналя, — сказала она. — когда
маг имеет дело с Нагвалем, он обязан дать инструкцию, которая должна показать
воину тайну. И это все, что ему нужно сделать. Воин, который получает тайны, должен
утвердить знание, как силу, делая то, что ему показано.
Нагваль показал
тебе больше тайн, чем всем нам вместе взятым. Но ты ленив, подобно Паблито, и
предпочитаешь находиться в замешательстве. Тональ и Нагваль суть два различныхмира. В одном ты разговариваешь, а в другом ты действуешь.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Суббота, 08.03.2014, 20:52 | Сообщение # 74
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
— Трудно
поверить, — сказал я ла Горде, — что я могу вспомнить теперь нечто такое, что я
вообще не помнил некоторое время тому назад.
Нагвальсказал, что каждый из нас может видеть, и тем не менее, мы избираем не помнить
того, что мы видим,
— сказала она. — теперь я понимаю, как он был прав. Все мыможем видеть, некоторые больше, чем остальные.
Я сказал ла Горде,
что некоторая часть меня знала, что я наконец-то нашел трансцендентальный ключ.
Недостающий кусочек был вручен мне ими всеми. Но было трудно разобрать, что это
такое.
Она заявила,
что только что «увидела», что я практически овладел значительной частью искусства
«сновидения» и что я развил свое внимание и, тем не менее, я был одурачен, сам
на себя напускал видимость, что я ничего не знаю.
— Я уже
пыталась рассказать тебе о внимании, — продолжала она, — но ты знаешь об этом
столько же, сколько знаем мы.
Я заверил ее,
что мое знание, по сути, отличается от их, их знание было бесконечно более
эффективным, чем мое. Поэтому любая вещь, которую они могли сказать мне в связи
со своей практикой, была полезна для меня.
— Нагваль велел
нам показать тебе, что с помощью своего внимания мы можем удерживать образы
таким же способом, как мы удерживаем образы мира, — сказала ла Горда. —искусство сновидца — это искусство внимания.
Мысли лавиной
нахлынули на меня. Я должен был встать и пройтись по кухне. Затем я снова сел.
Мы долго пребывали в молчании. Я знал, что она имела в виду, когда сказала, что
искусство сновидцев — это искусство внимания. Я знал далее, что дон Хуан
рассказал и показал мне все, что мог. Однако я не был способен осознать
предпосылки его знания в своем теле, когда он был рядом. Он сказал, что мой
разум является демоном, который держит меня в оковах, и что я должен победить
его, если я хочу постигнуть его учение. Проблема, следовательно, заключалась в
том, как победить мой разум. Мне никогда не приходило в голову потребовать от
него определения того, что он подразумевал под разумом. Я все время считал, что
он подразумевает способность уразумевать, умозаключать или мыслить
упорядоченным и рациональным образом. Из того, что сказала ла Горда, я понял,
что для него разум означает внимание.
Дон Хуанговорил, что ядром нашего существа является акт воспринимания и что тайной
нашего существа является акт осознания. Для него восприятие и осознание были
обособленной функционирующей нерасчленимой единицей, которая имела две области.
Первая была «вниманием тоналя», т.е. это способность средних людей воспринимать
и накладывать свое осознание на обычный мир обыденной жизни. Дон Хуан называл
также эту сферу влияния нашим «первым кольцом силы», и характеризовал ее, как нашу
ужасную, но принимаемую за само собой разумеющееся, способность придавать
порядок нашему восприятию нашего каждодневного мира.

Второй областьюбыло «внимание Нагваля», т.е. способность магов накладывать свое осознание на
необычный мир. Он называл эту область внимания «вторым кольцом силы», или
совершенно необыкновенной способностью, которую все мы имеем, но которую используют
только маги, чтобы придавать порядок необычному миру.
Ла Горда и
сестрички, демонстрируя мне, что искусством сновидцев было удерживать образы
своих снов своим вниманием, вскрыли прагматический эффект системы дона Хуана.
Они были практиками, которые вышли за пределы теоретического аспекта его
учения. Чтобы дать мне демонстрацию этого искусства, они должны были
воспользоваться своим «вторым кольцом силы» или «вниманием Нагваля». Мне для
того, чтобы свидетельствовать их искусство, нужно было сделать то же самое.
Фактически было очевидно, что я разместил свое внимание в обеих областях.
По-видимому, все мы непрерывно воспринимали обоими способами, но избрали
выделить одно для воспоминания и отвергнуть другое или, возможно, мы затушевали
его, как сделал я сам. При определенных условиях стресса или предрасположения,
подвергнутое цензуре воспоминание выходит на поверхность и мы можем тогда иметь
два отличающихся воспоминания об одном событии.
То, с чем дон
Хуан боролся, чтобы победить, или, скорее, подавить во мне, был не мой разум,
как способность рационально мыслить, а мое «внимание тоналя», или мое созерцание
мира здравого смысла. Его желание, чтобы я сделал это, было объяснено ла Гордой,
когда она сказала, что каждодневный мир существует потому, что мы знаем, как
удерживать его образы, следовательно, если выключить внимание, необходимое для
поддержания этих образов.
— Нагваль
сказал нам, что то, что идет в счет — это практика, — внезапно сказала ла
Горда. — когда ты отдаешь свое внимание образам своего сна, твое внимание
изменяется к лучшему. В результате ты можешь стать таким, как Хенаро, который
мог удерживать образы любого сна.
— Каждая из нас
имеет 5 других снов, — сказала Лидия, — но мы показали тебе первый, потому что
это сон, который дал нам Нагваль.
— Вы можете
входить в сновидение в любое время, когда захотите? — спросил я.
— Нет, —
ответила ла Горда. — сновидение забирает слишком много силы. Ни одна из нас не
имеет так много силы. Причина, по которой сестрички должны были так много раз
кататься по полу, заключается в том, что при катании земля дает им энергию.
Может быть ты сможешь также вспомнить их, как светящихся существ, получающих
энергию от света земли. Нагваль сказал, что самый лучший путь получения энергии
— это пустить солнце в глаза, особенно в левый глаз.

Я сказал ей,
что не знал ничего об этом, и она описала процедуру, которой дон Хуан обучил
их. Когда она говорила, я вспомнил, что этой процедуре дон Хуан обучил также и
меня. Она состояла в том, что я должен медленно двигать голову из стороны всторону, когда я поймал солнечный свет полуприкрытым левым глазом. Он сказал,
что можно пользоваться не только солнцем, но и любым видом света, который может
светить в глаза.
Ла Горда
сказала, что Нагваль рекомендовал им повязывать свои шали ниже талии, чтобы
предохранить тазовые кости, когда они вращаются.
Я сделал
замечание, что дон Хуан никогда не говорил мне о вращении. Она сказала, что у
них есть матка и энергия поступает прямо в матку; путем вращения они распределяют
эту энергию по остальной части своего тела. Мужчина, чтобы зарядиться энергией,
должен лечь на спину, согнув колени так, чтобы подошвы его ног соприкасались
друг с другом. Его руки должны быть вытянуты в стороны, предплечья вертикально
подняты, а пальцы скрючены в вертикальном положении.

— Мы делали в
сновидении эти сны несколько лет, — сказала ла Горда. — эти сны — наши самые
лучшие, потому что мы уделяем им полное внимание. В других снах, которые мы
имеем, наше внимание еще не прочное.
Ла Гордасказала, что удерживание образов снов является толтекским искусством. Затратив
несколько лет на практику, каждая из них была способна выполнить одно действие
в любом сне. Лидия могла ходить по чему угодно, Роза могла свободно висеть на
чем угодно, Жозефина могла скрыться за чем угодно, а она сама могла летать. Но
они были только начинающими, ученицами этого искусства. Они обладали полным
вниманием только для одной деятельности. Она добавила, что Хенаро был мастером
«сновидения» и мог делать удивительные вещи, обладая вниманием для стольких
действий, сколько мы совершаем в нашей каждодневной жизни, и что для него обе
области внимания были равнозначны.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Суббота, 08.03.2014, 20:57 | Сообщение # 75
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Дон Хуан
говорил, что наше «первое кольцо силы» очень рано включается в нашу жизнь и что
мы живем под впечатлением того, что это все, что у нас есть. Наше «второе
кольцо силы», «внимание Нагваля», остается скрытым для подавляющего большинства
из нас и только в момент нашей смерти оно открывается нам. Однако, есть путь кдостижению его, который доступен каждому из нас, но который принимают только
маги, и этот путь пролегает через «сновидение». «Сновидение», в сущности,
является преобразованием обычных снов в дело, включающее волевой акт. Сновидцы,
привлекая свое «внимание Нагваля» и фокусируя его на темах и событиях своих
снов, изменяют эти сны в «сновидении».
Дон Хуан
говорил, что нет никаких процедур, чтобы прибыть к «вниманию Нагваля». Он дал
мне только указания. Найти свои руки в снах было первым указанием, затем упражнение
с уделением внимания расширялось до нахождения предметов, отыскания специальных
особенностей, таких, как здания, улицы и т.п. Отсюда делался прыжок к «сновидению»
о специальных местах в специальное время дня. Заключительной стадией было
привлечение «внимания Нагваля» для фокусирования его полностью на самом себе.
Дон Хуан говорил, что этой заключительной стадии обычно предшествует сон,
который у многих из нас был в то или иное время, в котором человек смотрит на
самого себя, сидящего в постели. К тому времени, когда у мага появляется такой
сон, его внимание развивается до такой степени, что вместо того, чтобы
проснуться, как делают многие из нас в такой ситуации, он разворачивается и
приступает к какой-либо деятельности, словно бы он действовал в мире обыденной
жизни. С этого момента появляется брешь, разграничение в до сих пор единой
личности. Результатом «привлечения внимания Нагваля» и развития его до высоты и
усложненности нашего обыденного внимания к миру является, в системе дона Хуана,
другое «я», существо, идентичное самому человеку, но созданное в «сновидении».
Дон Хуан сказал
мне, что не существует определенных стандартных шагов для обучения этому дублю,
так же как нет никаких определенных шагов для нас для достижения нашего
обыденного сознания. Мы просто делаем его посредством практики. Он настаивал на
том, что в процессе привлечения нашего «внимания Нагваля» мы найдем эти шаги.
Он убеждал меня практиковать «сновидения», не позволяя своим страхам ставить
палки в колеса.

Он сделал то же
самое с ла Гордой и сестричками, но, очевидно, нечто в них сделало их более
восприимчивыми к идее другого уровня внимания.
— Хенаро
большую часть времени был в твоем теле сновидения, — сказала ла Горда. — ему
это больше нравилось. Именно поэтому он мог делать самые невероятные вещи и
пугал тебя до полусмерти. Хенаро мог входить и выходить через трещину между
мирами, как ты и я можем входить и выходить через дверь.
Дон Хуан тоже
подробно рассказывал мне о трещине между мирами. Я всегда считал, что он
говорит метафорически и тонком различии между миром, который воспринимает средний
человек, и миром, который воспринимает маг.
Ла Горда и сестрички
показали мне, что трещина между мирами была больше, чем метафора. Это была
скорее способность менять уровень внимания.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Суббота, 08.03.2014, 21:00 | Сообщение # 76
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Я описал ей
способ, каким дон Хуан заставил меня понять, что имеется в виду под
безупречностью. Он и я шли однажды через очень крутое ущелье, как вдруг
громадная глыба отделилась от каменной стены, покатилась вниз с огромной силой
и грохнулась на дно каньона в 20-30 ярдах от того места, где мы стояли. Ввиду
ее величины, падение этой глыбы было впечатляющим событием. Дон Хуан увидел
возможность извлечь драматический урок. Он сказал, что сила, которая правитнашими судьбами, находится вне нас самих и не обращает внимания на наши
действия или волеизъявления. Иногда эта сила заставляет нас остановиться на
нашем пути и наклониться, чтобы завязать шнурки наших ботинок, как только что
сделал я. И заставив нас остановиться, эта сила заставляет нас приобрести точно
определенный момент. Если бы мы продолжали идти, этот огромный валун самым
определенным образом раздавил бы нас насмерть. Однако в некоторый другой день,
в другом ущелье та же самая руководящая сила снова заставит нас остановиться,
чтобы нагнуться и завязать шнурки, в то время, как другая глыба отделится в
точности над тем местом, где мы будем стоять. Заставив нас остановиться, эта
сила заставит нас потерять точно определенный момент. В этот раз, если бы мы
продолжали идти, то мы спаслись бы. Дон Хуан сказал, что ввиду моего полного
отсутствия контроля над своими силами, которые решают мою судьбу, моя
единственная свобода в этом ущелье состоит в моем завязывании моих ботинок
безупречно.

Ла Горда,
по-видимому, была тронута моим отчетом. Минуту она держала мое лицо в своих
руках, протянутых через стол.
— Безупречность
для меня состоит в том, чтобы рассказывать тебе в надлежащее время то, что
Нагваль велел мне рассказывать тебе, — сказала она. — но сила должна приурочить
к должному времени то, что я должна открыть тебе, иначе оно не окажет никакого
действия.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Суббота, 08.03.2014, 21:04 | Сообщение # 77
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
— Разреши
сказать, что мы привязываемся к ним, — ответила она. — и это приводит меня к
следующей вещи, которую Нагваль просил меня рассказать тебе. Он сказал, что
т.к. ты пустой, то он должен был собирать твое второе внимание, твое внимание
Нагваля, способом, отличным от нашего. Мы собирали это внимание посредствомсновидения, а ты делал это с помощью своих растений силы. Нагваль сказал, что
его растения силы собрали угрожающую сторону твоего внимания в одну глыбу и что
это и есть та фигура, которая выходит из твоей головы. Он сказал, что это
случается с магами, когда им дают растения силы.
Если они не умирают, торастения силы закручивают их второе внимание в ту устрашающую фигуру, которая
выходит из их голов.
— Теперь мы
подходим к тому, что он хотел, чтобы ты сделал. Он сказал, что ты должен теперь
изменить направление и начать собирать свое второе внимание другим способом,
больше похожим на наш. Ты не можешь удержаться на пути знания, пока ты не
уравновесишь свое второе внимание. До сих пор это твое внимание выезжало на
силе Нагваля, но теперь ты один. Это то, что он хотел, чтобы я сказала тебе.
— Как мне
уравновесить свое второе внимание?
— Ты должен
делать сновидение так, как делаем его мы. Сновидение — это единственный способ
собрать второе внимание, не повреждая его, не делая его угрожающим и
устрашающим. Твое второе внимание фиксировано на устрашающей стороне мира, наше
— на его красоте. Ты должен поменять стороны и идти с нами. Это то, что ты
избрал прошлой ночью, когда ты решил идти с нами.
— Может эта
фигура выходить из меня в любое время?
— Нет. Нагваль
сказал, что она не будет выходить снова, пока ты не достигнешь его возраста.
Твой Нагваль уже выходил столько раз, сколько было необходимо. Нагваль и Хенаро
позаботились об этом. Они обычно выдразнивали его из тебя. Нагваль сказал, что
иногда ты бывал на волосок от смерти, потому что твое второе внимание очень
любит индульгировать. Он сказал, что однажды ты даже напугал его, твой Нагваль
напал на него, и он должен был ублажать его, чтобы он успокоился. Но самое
худшее случилось с тобой в Мехико; там дон Хуан однажды толкнул тебя, ты влетел
в один офис и в этом офисе ты прошел в трещину между мирами. Он намеревался
только рассеять твое внимание тоналя, ты терзался какими-то глупыми вещами. Но
когда он пихнул тебя, весь твой тональ сжался и все твое существо прошло через
трещину. Ему было чертовски трудно найти тебя. Он сказал мне, что на минуту он
подумал, что ты ушел дальше пределов его деятельности. Но затем он увидел тебя,
бесцельно слоняющегося поблизости и забрал тебя назад. Он сказал мне, что ты
прошел через трещину около 10 часов утра. Так что с того дня 10 часов утра
стало твоим новым временем.
— Моим временем
для чего?
— Для чего
угодно. Если ты останешься человеком, ты умрешь примерно в это время. Если ты
станешь магом, ты покинешь этот мир около этого времени.
— Элихио также
шел по другому пути, по пути, о котором никто из нас не знает. Мы встретились с
ним как раз перед его уходом. Элихио был самым удивительным сновидцем. Он был
таким хорошим, что Нагваль и Хенаро обычно брали его с собой, проходя через
трещину, и он имел силу, чтобы выдержать это, словно это были пустяки. Он даже
не запыхался. Нагваль и Хенаро дали ему последний толчок с помощью растений
силы. Он имел контроль и силу, чтобы управиться с этим толчком. И это то, что
послало его туда, где он теперь находится.
— Хенарос
сказали мне, что Элихио прыгнул вместе с Бениньо. Верно это?
— Конечно. К
тому времени, когда Элихио должен был прыгнуть, его второе внимание уже
пребывало в том, другом мире. Нагваль сказал, что твое тоже было там, но что
для тебя это был кошмар, потому что ты не имеешь контроля. Он сказал, что его
растения силы скособочили тебя, они заставили тебя прорваться через твое
внимание тоналя и доставили тебя прямо в сферу твоего второго внимания. Нагваль
не давал Элихио растения силы вплоть до самого конца.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Суббота, 08.03.2014, 21:09 | Сообщение # 78
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
, Нагваль научилпристальному созерцанию. Он никогда не говорил нам, что он в действительности делает
с нами. Он просто учил нас пристально созерцать. Мы никогда не знали, что пристальное
созерцание было способом уловить наше второе внимание. Мы думали, что пристальное
созерцание было просто для забавы. Это было не так. Сновидцы должны стать
пристальными созерцателями прежде, чем они смогут уловить второе внимание.

— Первая вещь,
которую сделал Нагваль, это положил на землю сухой лист и заставил меня
смотреть на него часами. Каждый день он приносил лист и клал его передо мной.
Сначала я думала, что это был один и тот же лист, который он убивал каждый
день, но потом я заметила, что листья были разные. Нагваль сказал, что когда мы
осознали это, мы больше не смотрим, а пристально созерцаем.
Затем он
положил передо мной кучу сухих листьев. Он велел мне разбрасывать их левой
рукой и ощущать их, пристально созерцая их. Сновидец движет листья по спирали,
пристально созерцая их, а затем сновидит узоры, которые образуют листья.
Нагваль сказал, что сновидец может считать, что он овладел пристальным
созерцанием листьев, если он сновидит сначала узоры листьев и затем находит те
же самые узоры на следующий день в своей груде сухих листьев.
Нагваль сказал,
что пристальное созерцание сухих листьев укрепляет второе внимание. Если
пристально созерцать груду сухих листьев часами, как он обычно заставлял делать
меня, твои мысли утихают. Без мыслей внимание тоналя утихает и становится
чем-то еще. Нагваль называл момент, когда второе внимание за что-то
зацепляется, остановкой мира. И это точно, мир останавливается. По этой причине
рядом всегда должен быть кто-то другой, когда ты пристально созерцаешь. Мы
никогда не знаем о фокусах второго внимания. Т.к. мы никогда не использовали
его, мы должны познакомиться с ним, прежде чем мы сможем одни отважиться на
пристальное созерцание.
Трудность впристальном созерцании состоит в том, чтобы научиться утихомиривать мысли.
Нагваль сказал, что предпочитает обучать нас этому посредством кучи сухих листьев,т.к. мы в любое время, когда хотим пристально созерцать, можем найти все необходимые
листья. Но той же цели может служить любая другая вещь.
Когда ты можешь
останавливать мир, ты являешься пристальным созерцателем. А т.к. единственный
способ остановки мира заключается в постоянных попытках, то Нагваль заставлял
всех нас созерцать сухие листья годы и годы. Я думаю, что это наилучший способ
достичь нашего второго внимания.
Он комбинировал
пристальное созерцание сухих листьев и отыскивание наших рук в сновидении. Мне
потребовалось около года, чтобы найти свои руки и 4 года, чтобы остановить мир.
Нагваль сказал, что когда ты уловил свое второе внимание с помощью сухих
листьев, ты делаешь пристальное созерцание и сновидение, чтобы расширять его. И
это все, что касается пристального созерцания.
— У тебя это
звучит так просто, Горда.
— Все, что
делают толтеки, очень просто. Нагваль сказал, что все, что нам нужно делать,
чтобы уловить наше второе внимание — это пытаться и пытаться. Все мы остановили
мир путем пристального созерцания сухих листьев. Ты и Элихио были другими. Ты
сделал это с помощью растений силы, но я не знаю, по какому пути следовали
Нагваль с Элихио. Он никогда не хотел рассказывать мне. Он рассказывал мне о
тебе, потому что мы имеем одно и то же задание.
Я вспомнил, что
записал в своих заметках, что я впервые имел полное осознание остановки мира
лишь несколько дней тому назад. Она засмеялась.
— Ты остановил
мир раньше нас всех, — сказала она. — что же, по твоему мнению, ты делал, когда
принимал все эти растения силы? Ты никогда не делал этого путем пристального
созерцания, как это делали мы, вот и все.
— Была ли груда
сухих листьев единственной вещью, которую Нагваль заставлял тебя пристально
созерцать?
— Когда
сновидцы знают, как остановить мир, они могут пристально созерцать другие вещи;
и, наконец, когда они совершенно теряют свою форму, они могут пристально созерцать
все, что угодно. Я делаю это. Я могу войти во все, что угодно. Впрочем, он
заставлял нас следовать определенному порядку в пристальном созерцании.
Сначала мы
пристально созерцали небольшие растения. Нагваль предостерег нас, что маленькие
растения очень опасны. Их сила сконцентрирована; они имеют очень интенсивный
свет и ощущают, когда сновидцы пристально созерцают их, они немедленно приводят
в движение свой свет и выбрасывают его на созерцателя. Сновидцы должны избрать
один вид растений для созерцания.
— Затем мы
пристально созерцали деревья. Сновидцы также имеют определенный сорт дерева для
созерцания. В этом отношении ты и я сходны: мы оба являемся эвкалиптовыми
созерцателями.
Взглянув на мое
лицо, она, должно быть, угадала мой следующий вопрос.
— Нагваль
сказал, что с помощью его дыма ты смог очень легко привести в действие свое
второе внимание, — продолжала она. — ты фокусировал свое внимание много раз на
предрасположении Нагваля, на воронах. Он сказал, что однажды твое второе внимание
так совершенно фокусировалось на вороне, что ты улетел, как летает ворона, к
единственному эвкалиптовому дереву, которое было поблизости.
На протяжении
нескольких лет я размышлял об этом опыте. Я не мог рассматривать его иначе,
кроме как невообразимо сложное гипнотическое состояние, вызванное психотропными
грибами, содержащимися в курительной смеси дона Хуана, в сочетании с его
искусством, как манипулятора поведения. Он внушил мне перцептуальный катарсис,
как будто я превратился в ворону и воспринимал мир, как ворона. Результат был
тот, что я воспринимал мир таким образом, который, по-видимому, не мог быть
частью моего багажа опытов. Объяснение ла Горды каким-то образом упростило его.
Она сказала,
что Нагваль затем заставил их пристально созерцать движущиеся живые создания.
Он сказал им, что маленькие насекомые были гораздо лучше. Их подвижность делала
их безопасными для созерцателя, в противоположность растениям, которые извлекали
свет прямо из земли.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Суббота, 08.03.2014, 21:11 | Сообщение # 79
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Следующий шаг
был пристальное созерцание камней. Она сказала, что камни являются очень
старыми и сильными и имеют специфический свет, который был скорее зеленоватым в
отличие от белого света растений и желтоватого света подвижных живых существ.
Камни не легко открываются созерцателям, но созерцателям стоит проявить упорство,
т.к. камни имеют особые секреты, скрытые в их сердцевине, которые могут помочь
магам в их «сновидении».
— Что это за
вещи, которые раскрывают тебе камни? — спросил я.
— Когда я
пристально смотрю в самую сердцевину камня, — сказала она, — я всегда улавливаю
дуновение особого запаха, присущего этому камню. Когда я странствую в своем
«сновидении», я знаю, где я нахожусь, потому что я руководствуюсь этими
запахами.
Она сказала,
что время дня было важным фактором при созерцании деревьев и камней. Рано утром
деревья и камни являются уснувшими и их свет тусклый. Около полудня они
находятся в самой лучшей форме, и пристальное созерцание в это время выполняется
для заимствования их света и силы. Поздно после полудня и рано вечером деревья
и камни тихие и печальные, особенно деревья. Ла Горда сказала, что в этот час
деревья дают ощущение, что они сами созерцают созерцателя.
Второй серией в
последовательности созерцаний является пристальное созерцание циклических
явлений: дождя и тумана. Она сказала, что созерцатели могут фокусировать свое
второе внимание на самом дожде и двигаться вместе с ним или фокусировать его на
задний план и использовать дождь, как своего рода увеличительное стекло для
раскрытия скрытых особенностей. Места силы, или места, которые следует
избегать, находятся посредством пристального созерцания через дождь. Места силы
желтоваты, а неблагоприятные места интенсивно зеленые.
Ла Горда сказала,
что туман, безусловно, является самой таинственной вещью на земле для
созерцателя, и что его можно использовать теми же двумя способами, что и дождь.
Но он нелегко поддается женщинам, и даже после того, как она потеряла свою
человеческую форму, он остается недостижимым для нее. Она сказала, что Нагваль
заставил ее однажды «видеть» зеленоватую дырку посреди полосы тумана, и сказал
ей, что это было второе внимание одного созерцателя тумана, который жил в тех
горах, где она и Нагваль находились, и что он движется вместе с туманом. Она
добавила, что туман используется для того, чтобы обнаруживать души вещей,
которых там уже больше не было, и что настоящее мастерство туманных
созерцателей заключается в том, чтобы позволить своему второму вниманию войти во
все, что ни раскроет им их созерцание.
Я сказал ей,
что однажды, когда я был вместе с доном Хуаном, я видел мост, образованный из
полосы тумана. Я был поражен яркостью и точностью деталей этого моста. Для меня
он был более, чем реален. Картина была такой интенсивной и живой, что я не мог
забыть ее. Дон Хуан заметил, что я когда-нибудь должен буду пересечь этот мост.
— Я знаю об
этом, — сказала она. — Нагваль говорил мне, что когда-нибудь, когда тыовладеешь своим вторым вниманием, ты пересечешь этот мост своим вниманием точно
так же, как ты летал, как ворона, своим вниманием. Он сказал, что если ты
станешь магом, для тебя образуется мост из тумана и ты пересечешь его и
исчезнешь из этого мира навсегда. Точно так же, как сделал он сам.

— Он и исчез
точно так же, через мост?
— Нет, не через
мост. Но ты был свидетелем того, как он и Хенаро вступили в трещину между
мирами прямо перед вашими глазами. Нестор сказал, что только Хенаро помахал
рукой на прощание напоследок, Нагваль не попрощался, потому что он открывал
трещину. Нагваль говорил мне, что когда требуется собрать второе внимание, то
все, что необходимо, — это движение открывания этой двери. Это секрет
толтековсновидцев, когда они становятся бесформенными.
Я хотел
расспросить о том, как дон Хуан и дон Хенаро прошли через трещину. Она заставила
меня остановиться легким касанием своей руки к моему рту.
Она сказала,
что следующей серией было пристальное глядение на облака. В обоих случаях
усилие созерцателей состояло в том, чтобы позволить своему второму вниманию
войти в место, на которое они пристально смотрели. Таким образом они покрывали
большие расстояния или плыли на облаках. В случае облачного созерцания Нагваль
никогда не разрешал им пристально созерцать грозовые тучи. Он сказал им, что
они должны быть бесформенными, прежде чем решиться на этот подвиг, и что они
могли бы «ехать верхом» не только на грозовой туче, но и на самой молнии.
Ла Горда
засмеялась и спросила меня, кто, по моему мнению, был достаточно дерзким и
ненормальным, чтобы на самом деле пытаться созерцать грозовые тучи. Я считал,
что это не может быть никто, кроме Жозефины. Ла Горда сказала, что Жозефина
пыталась пристально созерцать грозовые тучи во всякий удобный случай, когда
Нагваля не было рядом, пока однажды ее чуть не убила молния.
— Хенаро был
молниевым магом, — продолжала она. — Его двух первых учеников, Бениньо и
Нестора, ему собрала дружественная ему молния. Он говорил, что искал растения в
очень удаленной местности, где индейцы очень замкнуты и не любят никаких посетителей.
Они разрешили Хенаро находиться на их земле, т.к. он говорил на их языке.
Хенаро собирал какие-то растения, и вдруг начался дождь. Там поблизости было
несколько домов, но люди были недружелюбные, и ему не хотелось беспокоить их,
он уже приготовился залезть в одну яму, как вдруг увидел юношу, едущего по
дороге на велосипеде, тяжело нагруженном товарами. Это был Бениньо, человек из
города, который имел дело с этими индейцами. Его велосипед увяз в грязи, и
прямо там его ударила молния. Хенаро подумал, что он убит. Люди в домах
увидели, что случилось, и вышли. Бениньо был больше испуган, чем поврежден, но
его велосипед и все товары были уничтожены. Хенаро остался с ним на неделю и
вылечил его.
Почти то же
самое случилось с Нестором. Он обычно покупал у Хенаро лекарственные растения и
однажды пошел с ним в горы, чтобы посмотреть, где он собирал свои растения,
чтобы ему не нужно было больше платить за них. Хенаро специально пошел очень
далеко, он хотел, чтобы Нестор заблудился. Дождя не было, но сверкали молнии, и
внезапно одна ударила в землю и заструилась по сухой земле, как змея. Она
пробежала между ногами Нестора и ударила в камень в 10 ярдах.
Хенаро сказал,
что молния обуглила ноги Нестора изнутри. Его ноги опухли и он стал очень
болен. Хенаро пришлось лечить его в течение недели прямо в горах.
К тому времени,
когда Бениньо и Нестор были вылечены, они были также пойманы на крючок. Женщины
не нуждаются в этом. Мужчины должны быть пойманы на крючок. Женщины добровольноидут на все. В этом их сила, и в то же самое время их недостаток. Мужчин надо
вести, а женщин надо сдерживать.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Суббота, 08.03.2014, 21:13 | Сообщение # 80
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Последней
серией было пристальное созерцание огня, дыма и теней. Она сказала, что для
созерцателя огонь не яркий, а черный, и такой же дым. Тени, с другой стороны,
сверкают и имеют цвет и в них есть движение.
Были еще две
вещи, которые стояли отдельно: пристальное созерцание звезд и воды. Созерцание
звезд выполнялось магами, которые потеряли свою человеческую форму. Она
сказала, что созерцание звезд у нее протекало очень хорошо, но она не могла управиться
с созерцанием воды, особенно текущей воды, которая использовалась бесформенными
магами, чтобы собрать свое второе внимание и транспортировать его в любое
место, куда им нужно было отправиться.
— Все мы
страшимся воды, — продолжала она. — вода собирает второе внимание и уносит его,
и нет способа остановиться. Нагваль рассказывал мне о твоих подвигах по части
созерцания воды. Но он также сказал мне, что однажды ты чуть не распался в воде
одной мелкой речки и что тебе теперь нельзя даже купаться.
Дон Хуан
заставлял меня много раз пристально смотреть на воду в оросительной канаве
позади своего дома, когда я был под воздействием его курительной смеси. Я испытывал
различные невероятные чувствования. Однажды я видел себя самого зеленого, как
будто я был покрыт водорослями. После этого он рекомендовал, чтобы я избегал
воды.
— Мое второе
внимание было повреждено водой? — спросил я.
— Да, было, —
ответила она. — ты очень любил индульгировать. Нагваль предостерегал тебя,
чтобы ты был осторожным, но вышел за свои границы вместе с текущей водой.
Нагваль сказал, что ты мог бы пользоваться водой, как никто другой, но это не
было твоей судьбой — быть умеренным.
Она подтянула
свою скамью ближе к моей.
— Это все, что
касается пристального созерцания, — сказала она. — но есть другие вещи, которые
я должна рассказать тебе прежде, чем ты уедешь.
— Какие вещи,
Горда?
— Во-первых,
прежде, чем я скажу что-нибудь, ты должен собрать свое второе внимание для
сестричек и для меня.
— Я не думаю,
что я смогу сделать это.
Ла Горда встала
и пошла в дом. Спустя минуту она вышла обратно с небольшой круглой подушкой,
сделанной из тех же волокон, которые применяются при изготовлении сетей. Не
говоря ни слова, она повела меня к переднему крыльцу. Она сказала, что сделала
эту подушку сама, когда она училась пристальному созерцанию, потому что
положение тела при созерцании имеет большое значение. Сидеть нужно на земле на
мягкой подстилке из листьев или на подушке, сделанной из натуральных волокон.
Спину нужно прислонить к дереву, пню или ровному камню. Тело должно быть
совершенно расслаблено. Глаза никогда не фиксируются на объекте, чтобы избежать
их утомления. Пристальное созерцание состоит в очень медленном сканировании
созерцаемого объекта против часовой стрелки, но без движения головы. Она
добавила, что Нагваль заставил их вкопать эти толстые столбы, чтобы они могли
прислоняться к ним.
Она усадила
меня на свою подушку и прислонила мою спину к столбу. Она сказала мне, что
собирается руководить мною при созерцании пятна силы, которое было у Нагваля по
ту сторону долины. Она надеялась, что, созерцая его, я получу необходимую энергию
для собирания своего второго внимания.
Она села очень
близко ко мне слева от меня и стала давать инструкции. Почти шепотом она велела
мне держать веки полуприкрытыми и уставиться на то место, где два огромных
круга сходятся. Там был узкий крутой водный каньон. Она сказала, что это особое
созерцание состоит из четырех отдельных действий. Первое действие было
использовать поля моей шляпы как козырек, чтобы заслонить им излишнее сияние
солнца и пропустить к своим глазам лишь минимальное количество солнца; второй
шаг был полуприкрыть веки; третий шаг был удерживать их так, чтобы обеспечить
равномерный приток света; и четвертый шаг был отличить водный каньон на прочем
фоне через сетку световых волокон на моих ресницах.
Сначала я не
мог выполнить ее инструкции. Солнце было высоко над горизонтом и мне пришлось
запрокинуть голову назад. Я поворачивал свою шляпу до тех пор, пока не закрыл
большую часть солнечного сияния ее полями. Кажется, это было все, что требовалось.
Когда я полуприкрыл глаза, часть света, который казался исходящим от верхушки
моей шляпы, буквально взорвалась на моих ресницах, которые служили фильтром,
создававшим светлое кружево. Я держал свои веки полуприкрытыми и играл со
светлым кружевом некоторое время, пока не смог различить точный вертикальный
контур водного каньона на фоне.
Затем ла Горда
велела мне пристально смотреть на среднюю часть каньона, пока я не смогу засечь
очень туманное коричневое пятно. Она сказала, что это дыра в каньоне, которая
присутствует там не для глаза, который смотрит, а только для глаза, который «видит».
Она предупредила меня, что я должен проявлять свой контроль, как только я выделю
это пятно, чтобы оно не притянуло меня к себе. Я скорее должен «ввинтиться» в
него. Она предложила, чтобы в момент, когда я найду дыру, я нажал на нее
плечом, чтобы дать ей знать об этом. Она подвинулась боком, пока не
прислонилась ко мне.
Я минуту
боролся, чтобы скоординировать и сделать устойчивыми 4 действия, и вдруг в
середине каньона сформировалось темное пятно. Я немедленно заметил, что вижу
его не так, как я обычно вижу. Темное пятно было скорее впечатлением, своего
рода зрительным искажением. В тот момент, когда мой контроль ослаб, оно
исчезло. Оно находилось в моем поле восприятия только в том случае, если я
держал 4 действия под контролем. Тут я вспомнил, что дон Хуан бесчисленное
число раз заставлял меня заниматься аналогичной деятельностью. Он обычно вешал
небольшой лоскуток на низкую ветку куста, который был стратегически размещен
так, что находился на одной линии с определенными геологическими образованиями
в горах на заднем плане, такими, как водные каньоны или склоны. Заставляя меня
сидеть примерно в 50 футах от этого лоскутка и пристально смотреть через низкие
ветки куста, где висел лоскут, он пользовался этим для того, чтобы создавать во
мне особый перцептуальный эффект. Лоскуток, которые всегда был темнее по
оттенку, чем то геологическое образование, на которое я пристально смотрел, был
прежде всего деталью этого образования. Идея заключалась в том, чтобы допустить
игру светового восприятия, не анализируя ее. Я каждый раз терпел неудачу, т.к.
был совершенно неспособен воздержаться от оценок в моем уме, и мой ум всегда
входил в какое-то рациональное спекулирование о механизме моего иллюзорного
восприятия.
На этот раз я
не ощущал необходимости в каких бы то ни было спекуляциях. Ла Горда не была
сильно впечатляющей фигурой, с которой я бессознательно испытывал нужду
бороться, каковой фигурой, очевидно, для меня был дон Хуан.
Темное пятно в
моем поле восприятия стало почти черным. Я прислонился к плечу ла Горды, чтобы
дать ей знать. Она посоветовала мне на ухо, что я должен изо всех сил стараться
удержать свои веки в том же положении, в каком они находятся, и тихо дышать
животом. Я не должен позволять пятну притягивать меня, но постепенно входить в
него. Следовало избегать позволять дыре вырасти и поглотить меня. В случае,
если это произойдет, я должен немедленно открыть глаза.
Я начал дышать,
как она предписала, и таким образом я мог удерживать веки фиксированными сколь
угодно долго при соответствующей степени раскрытия.
Я оставался в
этом положении в течение некоторого времени. Затем я заметил, что начал дышать
нормально и что это не нарушило моего восприятия темного пятна. Но внезапно
темное пятно начало двигаться, пульсировать и прежде, чем я снова смог дышать
тихо, чернота двинулась вперед и обволокла меня. Я пришел в ужас и открыл
глаза.
Ла Горда
сказала, что я выполнял пристальное созерцание вдаль, а для этого нужно было
дышать способом, который она рекомендовала. Она побудила меня начать все сначала.
Она сказала, что Нагваль обычно заставлял их сидеть целыми днями, собирая свое
второе внимание посредством пристального созерцания того пятна. Он неоднократно
предостерегал их об опасности быть поглощенными ввиду встряски, от которой тело
при этом пострадает.
Мне
потребовалось около часа пристального созерцания, чтобы сделать то, что она
обрисовала. «Ввинчивание» в коричневое пятно и пристальное всматривание в него
привели к тому, что коричневая латка на моем поле восприятия совершенно
неожиданно вспыхнула. Когда она стала яснее, я осознал, что во мне выполняется
какое-то невероятное действие. Я ощутил, что я действительно приближаюсь к тому
пятну; отсюда было возникшее у меня впечатление, что оно прояснилось. Затем я
был так близко к нему, что мог различить детали, вроде камней и растительности.
Я приблизился еще больше и мог посмотреть на особое образование на одном камне.
Оно выглядело, как грубо вырезанный стул. Он мне очень понравился; по сравнению
с ним остальные камни казались бледными и неинтересными.
Я не знаю, как
долго я пристально созерцал его. Я мог фокусироваться на каждой детали. Я
ощущал, что мог вечно глядеть на его детали, потому что им не было конца. Но
что-то рассеяло мое видение; на камень наложился другой странный образ, и снова
другой, и еще другой. Я стал обеспокоен помехами. В тот момент, когда я стал
обеспокоен, я также осознал, что ла Горда движет мою голову из стороны в
сторону, стоя сзади меня. За считанные секунды концентрация моего пристального
созерцания совершенно рассеялась.
Ла Горда
сказала, что поняла, почему я причинял Нагвалю такую большую заботу. Она
убедилась сама, что я индульгирую выше своих пределов. Она села у столба рядом
со мной и сказала, что она и сестрички собираются пристально созерцать место
силы Нагваля. Затем она издала пронзительный птичий крик. Спустя минуту
сестрички вышли из дома и сели созерцать вместе с ней.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Суббота, 08.03.2014, 21:15 | Сообщение # 81
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Пристальное
созерцание было настоящим откровением для меня. Выполняя его, я подтвердил
некоторые важные спорные моменты учения дона Хуана. Ла Горда очертила это
задание, безусловно, смутным образом. «Ввинтиться в него» было больше командой,
чем описанием процесса, и все же оно было описанием, при условии, что было
выполнено одно существенное требование; дон Хуан называл это требование
остановкой внутреннего диалога. Из утверждений ла Горды относительно
пристального созерцания мне было очевидно, что результатом, который имел в виду
дон Хуан, заставляя их пристально созерцать, было научить их останавливать
внутренний диалог. Ла Горда выразила это, как «утихание» мыслей. Дон Хуан уже
обучил меня делать ту же самую вещь, хотя он заставлял меня следовать
противоположному пути; вместо того, чтобы учить меня фокусировать свой взор,
как делали созерцатели, он научил меня открывать его, наполнять свое сознание,
не фокусируя взгляда ни на чем. Я должен был как бы вроде слушать глазами все в
180-градусном секторе перед собой, держа глаза несфокусированными как раз над
линией горизонта.
Мне было очень
трудно созерцать, потому что это означало переворачивание той тренировки. Когда
я пытался созерцать, у меня возникало стремление раскрыться. Однако усилие
держать это стремление в узде заставило меня отключить свои мысли. Как только я
выключил свой внутренний диалог, было нетрудно созерцать так, как предписала ла
Горда.
Дон Хуан
утверждал снова и снова, что существенным моментом его магии является
отключение внутреннего диалога. В терминах объяснения о двух сферах внимания,
которое дала мне ла Горда, остановка внутреннего диалога была рабочим способом
описания акта отвлечения внимания тоналя.
Дон Хуан
говорил также, что как только мы остановили наш внутренний диалог, мы также
остановили мир. Это было рабочее описание непостижимого процесса фокусирования
нашего второго внимания. Он говорил, что некоторая часть нас всегда находитсяпод запором, потому что мы боимся ее, и что для нашего разума эта часть нас
подобна сумасшедшему родственнику, которого мы держим взаперти в темнице. Эта
часть была, в терминах ла Горды, нашим вторым вниманием, и когда оно в конце
концов может сфокусироваться на чем-нибудь, мир остановлен. т.к. мы, как
средние люди, знаем только внимание тоналя, то не будет большой натяжкой
сказать, что как только это внимание гасится, мир действительно должен
остановиться. Фокусирование нашего необузданного, нетренированного второго
внимания должно быть неизбежно ужасной вещью. Дон Хуан был прав, говоря, что
единственным способом удержать этого сумасшедшего родственника, чтобы он не
набросился на нас, было защитить себя с помощью нашего нескончаемого внутреннего
диалога.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Суббота, 08.03.2014, 21:19 | Сообщение # 82
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
— Я подхожу
теперь к концу того, что я должна рассказать тебе, — внезапно сказала ла Горда.
Она заставила
нас всех встать. Она сказала, что они собираются показать мне стойку
воинов-толтеков. Лидия стала справа от меня, лицом ко мне. Она схватила мою
правую руку своей правой рукой ладонью к ладони, но не переплетая пальцев.
Затем она просунула свою руку прямо над локтем своей левой руки и прижала меня
плотно к своей груди. Жозефина сделала то же самое слева от меня. Роза стала
лицом к лицу со мной, просунула свои руки под моими подмышками и схватила меня
за плечи. Ла Горда зашла сзади меня и схватила меня за пояс, переплетя свои
пальцы над моим пупком.
Все мы были
примерно одного и того же роста и они смогли прижать свои головы к моей голове.
Ла Горда заговорила позади моего левого уха очень мягко, но достаточно громко,
чтобы все мы слышали ее. Она сказала, что все мы попытаемся перенести наше второе
внимание в место силы Нагваля без вмешательства кого или чего бы то ни было. На
этот раз не было учителя, чтобы помочь нам или олли, чтобы пришпорить нас. Мы
собираемся отправиться туда просто силой нашего внимания.
У меня возникло
неодолимое побуждение спросить ее, что я должен делать. Она сказала, что я
должен позволить своему второму вниманию сфокусироваться на том, что я пристально
созерцал.
Она объяснила,
что та особая позиция, в которой мы находимся, является толтекским
расположением силы. Я был в данный момент центром и связующим звеном четырех сторон
света. Лидия была востоком, оружием, которое воин-толтек держит в своей правой
руке; Роза была севером, щитом, заслоняющим воина впереди, Жозефина была
западом, ловцом духа, который воин держит в своей левой руке, а ла Горда была
югом, корзиной, которую воин несет на спине и где он держит свои объекты силы.
Она сказала, что естественной позицией каждого воина является обратиться лицом
к северу, т.к. он должен держать оружие, восток, в своей правой руке. Однако
направление, в котором мы должны обратиться лицом, было югом, слегка в сторону
от востока, таким образом действие силы, которое Нагваль оставил нам для
выполнения, заключалось в перемене направления.
Она напомнила
мне, что одна из первых вещей, которую Нагваль сделал с нами, было повернуть
наши глаза лицом к юго-востоку. Это был способ, которым он завлек наше второе
внимание для выполнения дела, которое мы сейчас намереваемся сделать. Было две
возможности выполнить это дело. Одна заключалась в том, что все мы развернулись
лицом к востоку, используя меня в качестве оси, и таким способом переменили
базисное значение и функцию каждого из нас. Лидия стала бы западом, Жозефина —
востоком, Роза — югом, а она — севером. Другая возможность состояла в том,
чтобы мы изменили свое направление и обратились лицом к югу, не поворачиваясь
вокруг. Это была альтернатива силы и она была связана с приведением в действие
нашего второго лица.
Я сказал ла
Горде, что не понимаю, что такое наше второе лицо. Она сказала, что Нагваль
поручил ей попытаться собрать воедино второе внимание каждого из нас, и что каждый
воин-толтек имеет два лица и смотрит лицом в двух противоположных направлениях.
Второе лицо было вторым вниманием.
Ла Горда
внезапно отпустила свою хватку. Все другие сделали то же самое. Она снова села
и показала мне жестом сесть около нее. Сестрички остались стоять. Ла Горда спросила,
все ли мне ясно. Мне было ясно и в то же самое время не было ясно. Прежде, чем
я успел сформулировать вопрос, она выпалила, что одна из последних вещей,
которую Нагваль поручил сказать мне, заключается в том, что я должен изменить
свое направление, суммируя свое второе внимание с их и включая лицо силы, чтобы
увидеть, что находится позади меня.
Ла Горда встала
и пригласила меня следовать за ней. Она повела меня к двери комнаты. Она мягко
толкнула меня в их комнату. Когда я переступил порог, Лидия, Роза, Жозефина и
она присоединились ко мне, а затем ла Горда закрыла дверь.
В комнате было
очень темно. Казалось, что в ней не было никаких окон. Ла Горда взяла меня за
руку и поместила меня, по-моему, в центре комнаты. Все они окружили меня. Я
вообще не мог видеть их; я мог только ощущать, что они расположились с четырех
сторон от меня.
Спустя
некоторое время мои глаза стали привыкать к темноте. Я смог увидеть, что
комната имеет два окна, которые были закрыты ставнями. Через них просачивалось
немного света, и я смог различить всех. Затем все они обхватили меня таким же
способом, как делали это несколькими минутами раньше, и совершенно в унисон,
поместили свои головы около моей. Я мог ощущать их горячее дыхание со всех
сторон вокруг меня. Я закрыл глаза, чтобы произвести образ своего созерцания. Я
не мог сделать этого. Я ощущал себя очень утомленным и сонным. Мои глаза ужасно
зудели, я хотел потереть их, но Лидия и Жозефина крепко держали мои руки.
Мы пробыли в
этой позиции очень долго. Моя усталость была невыносимой и я, наконец, обмяк. Я
подумал, что мои колени не выдержали. У меня было ощущение, что я рухну на пол
и прямо там засну. Фактически подо мной не было ничего. Когда я осознал это, у
меня возник такой интенсивный страх, что я мгновенно и полностью пробудился,
однако сила, большая, чем мой страх, толкала меня обратно в то сонное
состояние. Я сдался. Я плыл вместе с ними, как воздушный шар. Было так, словно
я заснул, видел сон и в этом сне я видел серию несвязанных образов. Мы больше
не были в темноте их комнаты. Было так много света, что он слепил меня.
Временами я мог видеть лицо Розы напротив моего; уголком глаза я мог также
видеть лица Лидии и Жозефины. Я мог ощущать их лбы, плотно прижатые к моим
ушам. А затем образ менялся и вместо этого я видел лицо ла Горды напротив
моего. Каждый раз, когда это случалось, она прикладывала свой рот к моему и дышала.
Мне это очень не понравилось. Какая-то сила во мне пыталась высвободиться. Я
ощутил ужас. Я попытался оттолкнуть всех их от себя. Чем сильнее я пытался, тем
сильнее они держали меня. Это убедило меня, что ла Горда вовлекла меня в трюк и
в конце концов заведет меня в глубокую западню, но в противоположность
остальным ла Горда была безупречным артистом. Мысль, что она направляла меня
безупречной рукой, доставила мне облегчение. В один из моментов я не стал
больше бороться. Мне стало любопытно, когда наступит моя смерть, которую я
считал неизбежной, и я опустился. Тут я испытал несравнимую радость, избыток
чувств, которые, как я думал, были предвестником моего конца, если не самой
смертью. Я притянул Лидию и Жозефину еще ближе к себе. В этот момент ла Горда
была впереди меня. Меня не беспокоило, что она дышала в мой рот; фактически я
был удивлен, что она прекратила это. В тот же момент все они прекратили так же
прижимать свои головы к моей. Они начали оглядываться и тем самым освободили
также и мою голову. Я мог двигать ею. Лидия, ла Горда и Жозефина были так
близко от меня, что я мог видеть только через щель между их головами. Я не мог
сообразить, где мы находимся. В одном я был уверен — мы не стоим на земле. Мы
были в воздухе. Другое, что я знал наверняка, это что наш порядок изменился.
Лидия была слева от меня, а Жозефина справа. Лица ла Горды а также Лидии и
Жозефины были покрыты потом. Розу я мог только ощущать позади себя. Я мог
видеть ее руки, выходящие из-под моих подмышек и держащие мои плечи.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Суббота, 08.03.2014, 21:22 | Сообщение # 83
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Мои мысли были
кристально ясными. Однако мои рациональные процессы не были дедуктивными. Я
знал все быстро и непосредственно, причем в моем уме не было никаких сомнений.
Например, я непосредственно знал, что я снова должен впасть в сон и что это
заставит нас опуститься вниз. Но я также знал, что я должен позволить им
привести нас к их дому. Здесь я был беспомощен. Если я мог вообще сфокусировать
свое второе внимание, то это должно происходить на одном и том же месте в
Северной Мексике, которое дал мне дон Хуан. Я всегда был способен представить
его себе в уме, как нечто другое в мире. Я не решился воспроизвести это
видение. Я знал, что там нам будет конец.
Я подумал, что
я должен рассказать ла Горде то, что я знаю, но я не мог говорить. Тем не менее
какая-то часть меня знала, что она поняла. Я полностью вверился ей и за считанные
секунды впал в сон. В своем сне я смотрел на кухню в их доме. Там были Паблито,
Нестор и Бениньо. Они выглядели чрезвычайно большими и сияли. Я не мог фокусировать
свои глаза на них, потому что между ними и мной была пелена прозрачного пластичного
материала. Затем я осознал, что было так, словно я гляжу на них через оконное
стекло, в то время, как кто-то поливает стекло водой. Наконец, стекло разбилось
вдребезги и вода попала мне в лицо.
Паблито поливал
меня из бадьи, Нестор и Бениньо также стояли здесь. Ла Горда, сестрички и я
лежали на земле во дворе позади дома. Хенарос поливали нас водой из бадей.
Я вскочил на
ноги. Либо холодная вода, либо необычное переживание, через которое я только
что прошел, придали мне бодрости. Ла Горда и сестрички надели новую одежду,
которую Хенарос, должно быть, разложили на солнце. Моя одежда также была
аккуратно разложена на земле. Я переоделся, не говоря ни слова. Я испытывал
своеобразное ощущение, которое, по-видимому, сопутствовало фокусированию
второго внимания: я не мог говорить, или, скорее, я мог бы говорить, но не
хотел. Мой живот был расстроен. Ла Горда, по-видимому, почувствовала это и
мягко потянула меня на площадку у задней части забора. Мне стало плохо. Ла
Горда и сестрички испытывали то же самое.
Я вернулся на
кухонную площадку и умыл лицо. Холодная вода, кажется, восстановила мое
самочувствие. Паблито, Нестор и Бениньо сидели вокруг стола. Паблито принес с собой
свой стул. Он встал и пожал мне руку. Затем то же самое сделали Нестор и
Бениньо, к ним присоединились ла Горда и сестрички.
Казалось, со
мною было что-то неладно. Мои уши гудели, я чувствовал головокружение. Жозефина
встала и схватилась за Розу, чтобы опереться. Я повернулся к ла Горде, чтобы
спросить, что делать. Лидия падала спиной на скамейку. Я подхватил ее, но ее
вес увлек меня и я упал вместе с ней.
Со мной, должно
быть, случился обморок. Внезапно я очнулся. Я лежал на соломенном мате в
передней комнате. Лидия, Роза и Жозефина спали рядом со мной. Мне пришлось
проползти над ними, чтобы встать. Я задел их, но они не проснулись. Я вышел в
кухню. Ла Горда вместе с Хенарос сидела за столом.
— Добро
пожаловать обратно, — сказал Паблито.
Он добавил, что
ла Горда проснулась незадолго до меня. Я ощущал, что я снова был своим прежним
«я». Я был голоден. Ла Горда дала мне миску с едой. Она сказала, что они уже
поели. После еды я чувствовал себя превосходно во всех отношениях, за исключением
того, что я не мог думать, как обычно. Мои мысли чрезвычайно утихомирились. Мне
не понравилось это состояние. Тут я заметил, что было уже далеко за полдень. У
меня появилось внезапно побуждение бежать на месте лицом к солнцу, так, как
меня обычно заставлял делать дон Хуан. Я встал и ла Горда присоединилась ко
мне. По-видимому, у нее возникла та же самая идея. В результате этих движений я
вспотел. Я очень быстро запыхался и вернулся к столу. Ла Горда последовала за
мной. Мы снова сели. Хенарос глазели на нас. Ла Горда вручила мне мой блокнот.
— Нагваль
собирается здесь умереть, — сказала она.
В тот момент,
когда она говорила, на меня лавиной нахлынули обратно мои мысли. Это, должно
быть, отразилось на выражении моего лица, потому что Паблито обнял меня и то же
сделали Нестор и Бениньо.
— Нагваль
собирается жить! — громко сказал Паблито.
— Ла Горда,
казалось, тоже обрадовалась. Она потерла свой лоб в жесте облегчения. Она
сказала, что я чуть не убил всех их и самого себя своей ужасной склонностью
индульгировать.
— Фокусировать
второе внимание — не шутка, — сказал Нестор.
— Что случилось
с нами, Горда? — спросил я.
— Мы
потерялись, — сказала она. — ты начал индульгировать в своем страхе и мы потерялись
в той безбрежности. Мы больше не могли фокусировать свое внимание тоналя. Но мыуспешно связали наше второе внимание с твоим, и ты имеешь теперь два лица.
В этот момент в
кухню вошли Лидия, Роза и Жозефина. Они улыбались и казались такими же свежими
и бодрыми, как всегда. Они взяли себе еды. Они сели и пока они ели, никто не
произнес ни слова. В тот момент, когда последняя из них окончила есть, ла Горда
продолжала говорить с того места, на котором она остановилась.
— Теперь ты
воин с двумя лицами. Нагваль сказал, что все мы должны иметь два лица, чтобы
благополучно пребывать в обоих вниманиях. Он и Хенаро помогли нам собрать наше
второе внимание и повернули нас вокруг так, чтобы мы могли быть обращенными
лицом в двух направлениях, но они не оказали помощи тебе, потому что для того,
чтобы быть настоящим Нагвалем, ты должен только сам провозгласить свою силу.
Тебе еще далеко до этого, но позволь сказать, что теперь ты не ползаешь, а
ходишь прямо, а когда ты восстановишь свою полноту и потеряешь свою
человеческую форму, ты будешь парить.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Суббота, 08.03.2014, 21:28 | Сообщение # 84
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
Здесь нет
галлюцинаций, — сказала ла Горда твердым тоном. — если кто-то неожиданно видит
что-то отличное, что-то, чего раньше не было, то это потому, что второе внимание
этого человека собралось и он фокусирует его на чем-то. Так вот, то, что
собирает внимание этого человека, может быть чем угодно — это может быть
спиртной напиток, или может быть сумасшествие, или может быть курительная смесь
Нагваля.
Ты увидел
комара, и он стал стражем другого мира для тебя. А знаешь ли ты, что такое
другой мир? Тот другой мир — это мир нашего второго внимания. Нагваль думал,
что, может быть, твое второе внимание было достаточно сильным, чтобы пройти стража
и войти в тот мир. Но оно не было сильным. Если бы оно было сильным, ты мог бы
войти в тот мир и никогда не вернуться. Нагваль сказал мне, что он приготовился
следовать за тобой. Но страж не позволил тебе пройти и чуть не убил тебя.
Нагваль вынужден был прекратить заставлять тебя фокусировать твое второе
внимание с помощью его растений силы, потому что ты мог фокусироваться только
на устрашающей стороне вещей. Вместо этого он заставил тебя делать сновидение,
чтобы ты мог собрать его другим способом. Но он был уверен, что твое сновидение
также будет устрашающим. Он ничего не мог поделать с этим. Ты следовал по его
стопам, а он имел ужасающую, устрашающую сторону.
Они пребывали в
молчании. Было так, словно они ушли в свои воспоминания.
Ла Горда
сказала, что Нагваль указал мне однажды на одно очень специальное красное
насекомое в горах в его родных краях. Она спросила, помню ли я его.
Я помнил его.
Несколько лет тому назад дон Хуан взял меня в неизвестную мне местность в горах
Северной Мексики. С крайней осторожностью он показал мне каких-то красных
насекомых размером с божью коровку. Их спины были блестяще-красными. Я хотел
опуститься на землю и изучить их, но он не позволил мне. Он сказал мне, что я
должен наблюдать их, не устремляя пристального взгляда, пока я не запомню их
форму, потому что я обязан помнить их всегда. Затем он объяснил некоторые
замысловатые детали их поведения, причем это звучало у него, как метафора. Он
рассказал мне о произвольной значимости наших наиболее лелеямых нравов. В
подтверждение этого он указал на некоторые нравы этих насекомых и
противопоставил их нашим. Это сравнение заставило значимость наших верований
выглядеть смешной.
— Как раз перед
тем, как он и Хенаро ушли, — продолжала ла Горда, — Нагваль взял меня в то
место в горах, где обитают эти маленькие жучки. Я уже была там однажды, и
другие тоже. Нагваль убедился, что все мы знаем этих маленьких созданий, хотя
он никогда не позволял нам пристально созерцать их.
Когда я была
там вместе с ним, он сказал мне, что делать с тобой и что я должна рассказать
тебе. Я уже рассказала тебе большую часть того, что он просил меня сообщить
тебе, кроме этой последней вещи. Она связана с тем, о чем ты спрашиваешь
каждого: где находятся Нагваль и Хенаро. Сейчас я скажу тебе в точности, где они.
Нагваль сказал, что ты поймешь это лучше, чем любой из нас. Никто из нас
никогда не видел стража. Никто из нас никогда не был в том зеленовато-желтом
мире, где он обитает. Ты — единственный из нас, кто испытал все это.
Нагваль сказал,
что он последовал за тобой в тот мир, когда ты сфокусировал свое внимание на
страже. Он намеревался уйти туда вместе с тобой, может быть, навсегда, если бы
ты был достаточно силен, чтобы пройти. Именно тогда он впервые узнал о мире техмаленьких красных букашек. Он сказал, что их мир был самой прекрасной и совершенной
вещью, какую можно вообразить. Поэтому, когда пришло время ему и Хенаро покинуть
этот мир, они собрали все свое второе внимание и сфокусировали его на том мире.
Затем Нагваль открыл трещину, как ты сам свидетельствовал, и они проскользнули
через нее в тот мир, где они ожидают нас, чтобы мы присоединились к ним
когда-нибудь. Нагваль и Хенаро любили красоту, они пошли туда исключительно
ради наслаждения.
Она взглянула
на меня. Мне нечего было сказать. Она была права, говоря, что сила должна сама
назначить время для ее откровений, чтобы они были эффективными. Я ощущал муку,
которую я не мог выразить. Было так, как будто я хотел плакать, и тем не менее,
я не был печальным и грустным. Я страстно жаждал чего-то невыразимого, но эта
страсть не была моей. Подобно моим ощущениям и чувствованиям, которые были у
меня с момента приезда, она была чужда мне.

Мне на ум
пришли утверждения Нестора об Элихио. Я пересказал ла Горде, что он говорил, и
она попросила изложить им видения во время моего путешествия между тоналем и
нагвалем, которые были у меня после прыжка в пропасть. Когда я закончил, все
они казались испуганными. Ла Горда немедленно выделила мое видение купола.
— Нагвальсказал нам, что наше второе внимание когда-нибудь сфокусируется на этом куполе,
— сказала она. — в тот день мы будем целиком вторым вниманием, точно так же,
как Нагваль и Хенаро, в тот день мы присоединимся к ним.
— Ты имеешь в
виду, Горда, что мы пойдем такими, каковы мы есть? — спросил я.
— Да, мы пойдем
такими, каковы мы есть. Тело — это первое внимание, внимание тоналя. Когда оно
становится вторым вниманием, оно просто входит в другой мир. Прыжок в пропасть
на некоторое время собрал все твое второе внимание. Но Элихио был сильнее и его
второе внимание было сфокусировано этим прыжком. Вот что случилось с ним, а он
был в точности таким же, как все мы. Однако нет способа говорить о том, где он
находится. Даже сам Нагваль не знал. Но если он где-то находится, то он в том
куполе. Или он переходит от одного видения к другому, может быть, на протяжении
целой вечности.

Ла Горда
сказала, что в своем путешествии между тоналем и нагвалем я подтвердил в
большом масштабе возможность того, что все наше существо становится целиком
вторым вниманием, а в значительно меньших масштабах — когда я сегодня довел
всех их до затерянности в мире этого внимания, а также когда она
транспортировала нас всех на полмили, чтобы удрать от олли. Она добавила, что
Нагваль оставил нам в качестве их вызова проблему — способны мы или нет развить
свою волю, или силу своего второго внимания, чтобы фокусироваться неограниченно
на всем, на чем мы захотим.
Мы некоторое
время молчали. Кажется, мне было пора уезжать, но я не мог двинуться. Мысль о
судьбе Элихио парализовала меня. Очутился ли он в куполе нашей встречи, или
задержался в необъятности — образ его путешествия был сводящим с ума. Мне не составляло
никакого труда представить его, потому что у меня был опыт моего собственного
путешествия.
Другой мир, на
который дон Хуан ссылался, практически, с момента нашей встречи, всегда был
метафорой, смутным способом наклеить ярлык на некоторое перцептуальное
искажение или, в лучшем случае, способом говорить о некоторых неопределимых
состояниях существования. Хотя дон Хуан заставил меня воспринимать неописуемые
черты мира, я не мог рассматривать свои переживания, как нечто, стоящее по ту
сторону игры моего восприятия, своего рода управляемого миража, который
ухитрился он меня испытать, или посредством психотропных растений, или путем
средств, которые я не мог рационально проследить. Каждый раз, когда это
случалось, я заслонялся, как щитом, мыслью, что единство «меня», которого я
знал и с которым был знаком, было лишь временно вытеснено. Когда это единство
восстанавливалось, мир неизбежно снова становился убежищем для моего
незыблемого рационального «я». Замысел, который ла Горда открыла своим
откровением, был ужасающ.


Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
FagotДата: Суббота, 08.03.2014, 21:28 | Сообщение # 85
Пустой
Группа: Администраторы
Сообщений: 5108
Репутация: 46
Статус: Offline
ВОТ И ВСЕ!

Лев сильнее Волка, но Волк в цирке не выступает
 
Форум » Дедушка Карлос » Отжатый Карлос » ВТОРОЕ КОЛЬЦО СИЛЫ.
  • Страница 2 из 2
  • «
  • 1
  • 2
Поиск:


Copyright MyCorp © 2024